Освальд сделал большой глоток:

— Нас всех порою мучает ностальгия. Скучаю по студенческим годам во Франкфурте.

— Не было дня за последние двадцать пять лет, чтобы я не вспоминал студенческие годы, — сказал Мечик. — Слишком многое осталось в памяти. И никуда не исчезло. А кое-что до сих пор не находит ответа.

— От юности остались глубокие воспоминания?

— Слишком глубокие… Изменили мою жизнь.

Мечик отодвинул кружку. Освальд никак не мог прожевать какую-то жилку, поднес салфетку ко рту и выплюнул ее.

— А что у вас есть интересного из антикварных вещей? — спросил он.

— Есть интересный экспонат, — ответил Мечик, пододвигая жесткий диск. — Вам могут быть интересны последние минуты записи.

Освальд потрогал диск…

— Дайте сигнал, чтобы не смел брать! — сказал Горчаков.

— Отставить… — адмирал держал Очалова за плечо, как за поводок. — Операцию продолжаем в штатном режиме.

— Есть, в штатном…

— Действительно интересная вещь? — спросил Освальд.

— Редкая и дорогая. Чудесный подарок для делового партнера, — ответил Мечик. — Не могу сказать, что вещь уже у меня в руках, но приложу все усилия, чтобы заполучить. Она может быть ваша, господин ван Бартен.

— Подумаю над вашим предложением, господин Карлос… Условия контракта обсудим позднее… Возможно, возьму ее для себя. Давно хотел вложить деньги в произведения искусства.

— Разумеется. Вам надо все обдумать, чтобы принять решение. Вещь настолько редкая, что я не верил в ее существование. Случайная находка…

— Тем ценнее она может быть…

Мечик поднялся и бросил несколько крупных купюр. Он протянул руку.

— Буду рад встретиться с вами, господин ван Бартен. За кружкой пива. Или бокалом вина…

Освальд ответил на рукопожатие. Он почувствовал, как Мечик трижды быстро сжал пальцы. И вспомнил жест: знак для своего — «все в порядке».