Уверенность далась нелегко. Всю ночь аналитический отдел проводил срочные экспертизы. Сравнивалось все, что осталось в архиве. Вывод был однозначен. Этот вывод лежал перед Алдониным в виде краткого доклада. Полный перечень фактов занимал четыре страницы убористым шрифтом. Углубляться адмирал не стал. Столько разных экспертов не могут ошибиться.

Три дня назад, когда Алдонин вспомнил дело Мечика и вызвал Горчакова, он не поверил бы выводам. И сегодня адмирал не готов принять их до конца. Слишком невероятными они казались. Опытный разведчик не признает чудес. Если в его работе чудо случается, это кому-нибудь нужно. Обычно — той стороне.

Когда Алдонин убеждал своих замов вывести на контакт Освальда, он верил, что Мечик жив. И это действительно оказался Мечик. Он хотел, чтобы лучший ученик рассказал, что произошло двадцать пять лет назад. Признался, покаялся. Пусть тогда он смалодушничал, пусть ошибся. Если бы просил прощения, то снял бы камень с души адмирала. Мечик был бы понят. Не прощен. Но понят.

Алдонин мог допустить, что все прожитые годы Мечик хотел вернуться. Настал момент, когда ностальгия стала нестерпимой. И он решил сдаться. С точки зрения психологии разведчика это объяснимо. В их практике были случаи, когда агент глубокого внедрения, сжившись с чужим миром, через много лет, без видимых причин просился назад. Не раскрытый, не обнаруженный агент больше не мог жить двойной жизнью. Просто заканчивались психические силы. Их отзывали и выводили. Иногда в одиночку, иногда с семьей, для которой открытие правды становилось шоком. Случай неприятный, но объяснимый. То, что прислал Мечик, выходило за границы понимания.

Горчаков, который лично расследовал дело Мечика, получив выводы экспертизы, ничего не сказал и не выразил сомнений. Как будто полностью согласился. Хотя теперь именно его работа была поставлена под сомнение. Зато Очалов был настроен резко отрицательно. И даже высказался, что это «липа» высочайшего класса. То есть отверг выводы экспертизы. Мошковичу, защищавшему честь своего отдела, пришлось доказывать, что для такой «липы» нужны усилия целой киностудии. На диске хранились ежедневные записи примерно за месяц. Все их просмотрели на ускоренном воспроизведении. Собрать столько актеров и статистов, чтобы снять фальшивое видео под реальную жизнь, возможно теоретически. На самом деле вероятность не выше 0,001 %. Как заявил начальник аналитического отдела.

— Не надо снимать все кино, достаточно последних нескольких минут, — не согласился Очалов.