— Невозможно, — сказал Мошкович, которого раздражало внезапное недоверие. — Покадрово проверен эпизод с появлением объекта. Ничего не смонтировано. На всех камерах. Не говоря о том, что смонтировать и залить в диск требует дня два работы. А взрыв в ломбарде случился вчера утром…

— Не верю, — заявил Очалов. — Не может быть. Николай Иванович, ты-то что молчишь?

Горчаков перелистнул страницы с фактами экспертизы.

— Выводы такие, какие есть, — сказал он. — Глупо их не принимать потому, что они расходятся с нашими представлениями.

Очалов не мог успокоиться.

— Считаешь, это — правда?

— Так точно, — коротко ответил начальник особого отдела.

— Остается только развести руками, — сказал Очалов. — Товарищ адмирал, у меня больше нет аргументов.

У Алдонина их тоже не было. Только он не имел права произнести это вслух. Нельзя загонять ситуацию в тупик. Нельзя, заварив кашу, дать расхлебывать ее другим.

— Нет оснований не доверять выводам капитана 1 ранга Мошковича, — сказал он. — Спасибо, Иван Тимофеевич, работа проделана огромная и на «отлично».

Мошкович с достоинством принял похвалу.

— Ситуация существенно изменилась, — продолжил адмирал. — Исходя из новых факторов, будем действовать.

— Как действовать? — спросил Очалов.

— По обычному регламенту, Сергей Николаевич.

— На такой случай регламента не имеется, товарищ адмирал.

— Тогда мы его составим, — ответил Алдонин так, чтобы прекратить дискуссию. Которой сам был не рад. — Исходим из того, что Мечик прислал подтверждение, что Маркус жив…

Адмирал замолчал, словно прислушиваясь к тому, что прозвучало. Невероятная чушь. И это сказал он сам. Перед подчиненными. Потому что выбора не осталось: в Будапеште находится Освальд и оперативная группа. Отозвать их проще простого. Но тогда надо ввести закрытый протокол: Мечик видел Освальда, знает, где его искать. Выбор не менее абсурдный: убрать информатора и оставить в живых того, кого считали убитым двадцать пять лет назад. Даже выбили в честь него якорь на безымянной доске погибших офицеров разведки. Получалось, что любой выбранный вариант автоматически становился хуже невыбранного. Замкнутый круг.

Алдонин лихорадочно искал из него выход. Пауза затянулась.

— А в таком случае… — наконец сказал он. — Мечик хочет его сдать. Сдать нам.

— Не верю! — сорвалось у Очалова. — Простите, товарищ адмирал, не верю.