Тело нашло себя в боли. Болела каждая мышца. Лицо жгло. Руки выламывало из суставов. В животе кипел раскаленный котел. Боль не накатывала. Он весь был болью. Мечик окончательно пришел в себя. Попробовал сдвинуться и шевельнуться. Тонкие обручи вгрызались в кожу.
Между коленями он увидел ржавое днище металлического стула. Под ним цементный пол с ошметками строительного мусора. Мечик заставил себя поднять подбородок. Вдалеке виднелись прямоугольные ворота с разрезом двери, в которую проникал свет. Он повернул голову, которая была тяжелее гири. Прямые стены с огромными окнами уходили вверх, куда не было сил заглянуть. Гулкое эхо гуляло кругом. Какой-то старый завод, который пока не превратили в модный лофт, галерею современного искусства или концертный зал? В какой части города? Не понять. Уличный шум сюда не долетал. Наверно, это где-то на отшибе.
Мечик не знал, сколько утекло времени. Последнее, что сохранила память — голые ступни Аранки. После — многоточие и пустота. Ему вкололи нечто, что вычистило мозги. Никаких воспоминаний, как тащили, на чем везли, как обработали и кто приложил к этому руку. Вариантов немного. С ним могли сделать что угодно, но оставили жить. Или медленно умирать. Что было не лучшим исходом. Такой смерти не хотелось. Только кто позволит выбирать. Если привязали пластиковыми хомутами, есть надежда их перетереть. С проволокой не справиться. Неплохая идея: оставить подыхать без воды там, куда никто не заглянет. Умирать в городе, как в диком лесу или пустыне. Никто не найдет. Никто не придет. Только он и крысы. Шансы неравны. С ним справится и мышонок. Грызи человеческую кожу, пока жертва дергается под твоими зубками. А там и до мяса со сладкой кровью недалеко.
Сзади подбирался звук. Мечик не мог обернуться, только слышал. Приближалось несколько человек, шаги быстрые, громкие, так шли те, кому нечего бояться. Пришли за ним.
Вот они совсем рядом. Затихли. Он попробовал взглянуть на гостей, но повернуть голову, как сова, не смог. Те, кто был за спиной, заговорили на фарси. Слова не разобрать, бормотание и шепоток. Решают, что делать. Он захотел крикнуть что-то бодрое и грозное, но из горла вылетел жалкий хрип. Эхо разнесло его далеко. Большое помещение, очень большое. Труп можно спрятать так, что через десятилетия найдут обглоданный скелет. Да и то если случайно.
Он успел зафиксировать новый звук и подумать, что так должны звучать подметки дорогих ботинок. Господин Шер в отличном костюме с идеальной рубашкой оказался в его поле зрения. Критически осмотрев сидящего, он проявил на лице удовлетворение.