И вот теперь этот самый Удав по приказанию Стольника «вполз» в процедурную и, так сказать, свернулся клубком (или что там делают удавы?) на пороге.

– Видишь мента? – спросил Стольник, тыча носком башмака в Севастьянова.

– Бачу, а вже ж, – кивнул Удав.

– Бери его и волоки в какую-нибудь палату. Н-но, тихо! – вскричал Стольник, подавляя слитный порыв Германа и Альбины загородить Севастьянова и алчное движение пальцев Удава к его горлу. – Ни-ни, ты даже думать об этом не моги! Он мне живой нужен. Пусть там полежит под охраной – для страховки. Чтобы доктор знал: его пациент при нас. И стоит рыпнуться – Удав тут же… понимаешь, нет, лепило?

Герман стоял с каменным лицом, хотя это далось ему дорого. Да… Это же надо: чуть не месяц провел, можно сказать, бок о бок со Стольником и не разглядел матерого волка в обличье старого добродушного пса якобы со сточенными клыками. Но как остер у Стольника глаз! Да уж, он-то видит Германа до донышка!

– Может, поверишь, если дам слово, что буду соблюдать нейтралитет – скажем так? – спросил Герман, мимоходом удивившись, как легко слетело с его губ пренебрежительное обращение на «ты».

Стольник прижмурился в улыбке: он это сразу заметил, мимо него ничего не проходило!

– Ох, лепило, до чего же, до чего хочется мне поверить! Увы, не могу. Береженого Бог бережет! Так что ступай, Удав, но гляди, грабли не распускай. Вертухай этот – наша надежда и опора, просек?

– А вже ж! – снова буркнул Удав и выполз за дверь.

Стольник еще немного покачался с пятки на носок, скользя взглядом от Германа к Альбине – они все еще стояли на коленях, – и вышел.

Альбина резко, коротко выдохнула: свой страх перед Стольником, понял Герман. Девушка с болью взглянула на него:

– Может, мне надо было тоже пойти… ну, туда, где раненый? Я бы, наверное, могла чем-то помочь?

– Оставайтесь здесь, – буркнул Герман. – Еще не хватало!

Он ощутил мгновенный приступ ярости, смешанной с отчаянием, при мысли, что Альбина оказалась бы там, за дверью, – одна, среди этих, без всякой защиты.

«Еще и за нее волноваться!» – подумал почти грубо, убеждая себя, что дело только в этом: он освобождает себя от лишних волнений, только и всего. Нет, ну правда: и так хватает!

Герман и Альбина разом поднялись с колен и подошли к раковине.

– Надо же – вода теплая, – удивилась Альбина, намыливая руки.

– Здесь котельная во дворе.

– Нет, я просто подумала… мне как-то кажется, что сейчас все должно…

Она не договорила, но Герман понял. У него и у самого было такое чувство, что после случившегося жизнь просто не может идти так, как шла раньше. Все вроде бы должно напополам переломиться, а ведь нет!