Пятница, 27 декабря 1996 года

Пятница, 27 декабря 1996 года

У Барбары заболели глаза. Сколько часов она уже сидит за кухонным столом и читает? Подняла голову — и чуть не вскрикнула от боли. Ее тело было так напряжено, что по всему позвоночнику от шеи вниз потекла ужасная боль. В течение нескольких часов она не меняла свое положение.

Стрелки на кухонных часах показывали пять. По ту сторону окна стояла кромешная тьма. В печи горел слабый огонь. В помещении было довольно прохладно; кроме того, Барбара почувствовала слабость от голода.

Это был хороший предлог, чтобы оторваться от чтения; к тому же она обнаружила, что Фрэнсис Грей в этом месте сама сделала паузу. Вставленный листок-закладка указывал на то, что дальше начинается вторая часть. Таким образом, первая заканчивалась — без каких-либо дальнейших комментариев — в маленьком доме где-то на плоскогорье позади Дейлвью жарким, предгрозовым июльским вечером 1919 года.

Фрэнсис и муж ее сестры на одном из, очевидно, регулярных страстных свиданий… Во время их встреч в течение нескольких недель в маленькой комнатушке на побережье Северной Франции они нарушили табу. Джон Ли вернулся с войны другим человеком. Он был убежден в том, что повел себя как трус, не мог с этим справиться и озлобился. В отличие от Джорджа, который выбрал уединение и выражал страдание своей души в производящих ужас картинах, Джон надел на себя маску холодного равнодушия, говорящую о том, что его больше ничего не интересует; теперь он с презрением относился ко всему, чего раньше хотел и добивался, за что боролся. Что такому человеку было делать с очаровательной скучной куклой Викторией? Моральных принципов, которые раньше удержали бы его от того, чтобы изменять своей жене и постоянно травмировать ее своим отталкивающим поведением, у него больше не было. Жизнь показала ему свое злое лицо; возможно, теперь настала его очередь показать, что он тоже может быть злым.

А Фрэнсис давно научилась брать то, что хотела иметь. Между сестрами теперь установилась открытая вражда, и Фрэнсис, понятное дело, не тратила свое время на осознание чувства вины.

Если б не этот проклятый снег, подумала Барбара, то можно было бы пойти и посмотреть, существует ли еще та самая старая лачуга…

Она встала, подложила в печку дрова, и уставшее пламя вспыхнуло с новой силой. Некоторое время сидела у огня и грела руки, а когда встала, у нее потемнело в глазах и закружилась голова, так что пришлось ухватиться за спинку стула. Желудок наполнился жгучей болью. Барбара и понятия не имела, что голод может вызывать такие боли.