— Она покупает овец. Коров. Лошадей. Ездит по рынкам и торгуется с продавцами как простая крестьянка. Это просто неприлично. Научилась водить машину и теперь колесит по округе. Она должна думать о том, из какой она семьи! Она унижает всех нас своим поведением!

Старое кожаное кресло у камина заскрипело — Чарльз, должно быть, опять сел.

— Мне давно пришлось бы продать Уэстхилл, если б она так много не работала. Я не смог бы один с этим справиться. Она обеспечила мне спокойную старость в доме, в котором мы с Морин были счастливы. И за это я должен быть ей благодарен.

«За это я должен быть ей благодарен…» Фрэнсис впилась ногтями в ладони. Неужели его холодность до сих пор осталась такой болезненной? Он все еще не простил ее, никогда не сокращал дистанцию, которая образовалась между ним и ею. Он выказывал ей вежливое признание. Большего она от него не получит.

— В любом случае это ужасно, — добавила Виктория, не будучи в силах удержаться. — Ты когда-нибудь обращал внимание на ее руки? Грубые и все в трещинах, будто она работает на поле. У нее тусклые волосы и обгоревшая на солнце кожа. Кроме того, у нее стало очень худое лицо. Из-за этого она выглядит старше своих лет.

— Оставь ее в покое. Она живет своей жизнью, а ты — своей. Если ты ее не очень любишь, то должна уйти с ее пути.

— Я это сделаю… Отец, я сейчас должна поехать домой. Скоро будет ужин. Пусть буду ужинать лишь в компании свекрови, но… — Виктория не закончила фразу.

К двери приблизились шаги. Фрэнсис молниеносно отскочила к лестнице и поднялась на несколько ступеней. Разумеется, старые доски заскрипели.

— Эй! — крикнула Виктория. — Кто там? Аделина?

Фрэнсис перегнулась через перила.

— Нет, это я. — Она наслаждалась выражением испуга, появившимся на лице сестры, но все же решила не подавать виду, что она многое слышала. — Я как раз приехала от Джорджа.

Ее голос звучал так непринужденно, что Виктория расслабилась.

— О, правда? Как у него дела?

— Судя по обстоятельствам — довольно неплохо… Добрый день, папа.

— Добрый день.

Чарльз вслед за Викторией вышел в коридор. Отец и дочь стояли рядом и смотрели наверх, на Фрэнсис. Ее задело, когда она увидела, как очаровательно опять выглядит Виктория. Она коротко постригла волосы, как делала это, когда была совсем молодой. Ее платье было чуть выше колен, из светло-зеленого муслина, с глубоким вырезом и широкой, в бело-зеленую полоску, лентой на талии, завязанной сбоку. На ногах — элегантные белые туфли. Виктория казалась очень нежной и хрупкой. Она и Чарльз с его аристократической внешностью, с серебристыми волосами и в первоклассно сшитом костюме являли собой великолепную картину. «На их фоне я, должно быть, действительно кажусь драной кошкой», — подумала Фрэнсис.