Но потом ей было ясно, что искал он вовсе не ее, так как они с Викторией стояли возле самой могилы, у всех на виду. Фрэнсис видела, как он улыбался, почти незаметно, и когда проследила за его взглядом, поняла, кому предназначалась эта улыбка. Маргарита немного наморщила лоб, словно находила это неприличным — обмениваться улыбками во время похорон, — но в то же время, казалось, ей это было приятно.

Фрэнсис была потрясена. Она не имела об этом ни малейшего понятия. Между Джоном и Маргаритой возникли отношения, наверняка пока еще хрупкие, но уже достаточно заметные…

Как она могла не обратить на это внимания раньше?

Суббота, 28 декабря 1996 года

Суббота, 28 декабря 1996 года

Барбара читала почти до утра. Лишь около четырех часов погасила свечи, откинулась на подушку и почти мгновенно уснула.

Проснулась она от яркого света, ослепившего ее, едва открылись глаза. Растерянно подумала: «Должно быть, уже поздно, если солнце светит в комнату!»

Но потом поняла, что разбудило ее не солнце, а лампа возле кровати. В предыдущие дни Барбара сотни раз щелкала выключателем — и в конце концов, видимо, оставила лампу включенной. Если отопление заработало, значит, у них есть теперь свет, тепло и телефон; правда, как и прежде, не было еды.

По ту сторону окна было еще темно, насколько Барбара могла видеть через щель между шторами. Она посмотрела на часы и определила, что спала всего три часа. Рядом с ней, на полу, лежали две стопки листов; наиболее толстой из двух была прочитанная часть, более тонкую ей еще предстояло одолеть. Но это подождет — Барбара хотела еще немного поспать.

Она выключила свет. Странное чувство; она уже привыкла задувать свечи, так что горящая лампа сейчас казалась ей редкой роскошью.

Барбара откинулась на подушку и подождала, пока сон снова возьмет свое, но этого не произошло. Хотя ей щипало глаза, а голова была тяжелой от усталости, она не могла уснуть. У нее болел желудок, и, казалось, все внутренности напряглись. Она не знала, что голод может причинять такие боли. Для женщины ее поколения, родившейся в конце пятидесятых годов, голод был практически незнакомым состоянием — во всяком случае, настоящий голод. Барбара уже посещала разные курсы похудения, или же иногда после тяжелого рабочего дня у нее был зверский аппетит; но она еще никогда на собственном опыте не испытывала постоянный голод в течение нескольких дней и знала об этом только из рассказов родителей, бабушек и дедушек.

«Вся эта история — какой-то бред, — думала Барбара, — просто бред».

Она попыталась думать о книге, чтобы забыть о голоде. Ей пришла на ум Лора, девочка с булимией. Барбара усмехнулась; неудивительно, что в памяти — при ее-то урчащим желудке — остался ночной налет на миску с пудингом. Но она тут же поняла, что вспомнила о Лоре не только из-за голода, а еще потому, что рассказ о девочке разбудил в ее воспоминаниях картины, которые она глубоко закопала в своем подсознании и о которых никогда больше не хотела бы вспоминать…