Затем наскоро обсудили пяток проблем, затрагивающих интересы других регионов, запоздало спохватившись, почтили минутой молчания троих русских и итальянца Роберто, разработали новую схему связи, сменили все пароли, договорились о переходе в режим повышенной бдительности минимум на полгода, и наконец под занавес печального совещания совсем уж мрачным аккордом прозвучало «увольнение» одного из высших руководителей службы ИКС Хосе Гуардеса. Вопрос о его работе на шесть разведок одновременно обсуждался на предыдущем общем сборе, было проведено тщательное расследование, и теперь Дедушка вынес вердикт: предатель. После чего на запястьях облитого презрением Хосе тут же при всех защелкнули наручники. «Увольнение» из службы ИКС означало только одно — пожизненное заключение в спецтюрьме. Тополь уже в третий раз был свидетелем этого ритуала, очевидно, позаимствованного Дедушкой из прежней мафиозной жизни, только там предателям прилюдно пускали пулю в лоб, а здесь подавали машину до ближайшего военного аэродрома — и куда-нибудь на Огненную Землю.

Тополь вообще не любил ритуалов, а этот раздражал его особенно. Исполнение приговора — дело сугубо интимное, в чем-то постыдное, и превращать его в шоу — все равно что забраться на стол президиума, спустить штаны и публично приступить к дефекации. Так считал Тополь. И Верба всегда соглашалась с ним, а туг вдруг поднялась, повернулась к залу, благо сидела в первом ряду, и попросила слова. Не у Дедушки попросила, а у собрания. И у бледного, но спокойного Гуардеса, сидевшего в наручниках между двух конвоиров в традиционной для службы ИКС черной форме без знаков различия. Некоторые в такую минуту полностью теряли контроль над собой, и тогда им делали укол, но разоблаченный агент шести разведок держался с достоинством.

— Хосе, — заговорила Верба нарочито по-испански, — тебя любила я. И я б хотела быть твоей Кармен. Но жизнь — поверь, я сожалею, — диктует нам совсем другой сценарий. Все вывернулось наизнанку. Изменник — ты. И у меня б не дрогнула рука вонзить в тебя кинжал. Но, к сожаленью, внутренний наш кодекс не позволяет убивать людей. И это хорошо. Ты недостоин смерти. Прощай Хосе!

«Зачем она все это говорит?» — недоумевал Тополь. Он вдруг поймал себя на том, что мысленно переводит фразы на русский ритмической прозой и даже пытается зарифмовать их — уж слишком несуразным пафосом проникнуто выступление Вербы.

Потом она перешла на английский и резко сменила тональность:

— Считаю необходимым пояснить: Хосе не имеет никакого отношения к гибели Сергея. Я специально занималась этим вопросом. Возможно, впрочем, предательство Гуардеса сыграло известную роль в подготовке убийства Роберто Пьяцци.