По залу прокатился шумок: так нельзя было говорить, никто еще не доказал сам факт убийства. Но Верба продолжала:

— Я говорю: возможно. А вот другое я знаю точно. Малина убила не русская мафия и не КГБ. Малина убил один из нас. Чужим такое не под силу. Так вот, запомните: этого предателя я найду сама. Обязательно найду. И, пожалуй, я все-таки убью его. Потом, когда я сделаю это, можете судить меня. Я готова провести остаток жизни в тюрьме. Мне уже будет все равно. Честное слово. Спасибо, что выслушали.

Пока Верба говорила, Базотти все время смотрел в стол. Только теперь он вскинул глаза на Татьяну. Тополь ожидал увидеть в них раздражение, гнев или — того хуже — сочувствие и разочарование, боялся услышать слова обвинения или презрительной жалости, но во взгляде Базотти читался однозначный, откровенный, чистый восторг. А слов не потребовалось — едва заметная хитрая улыбка была ответом Вербе.

Совещание закончилось одним днем. Опечаленный Разгонов, не имевший на этот раз возможности пообщаться с Татьяной наедине, вылетел в Рим. «Пусть привыкает к жесткому графику», — подумал Тополь. А сами они решили чуть-чуть расслабиться. Вербе это было явно необходимо. Платан еще утром созвонился со своими родственниками в деревушке Черна под Иловой, не дальше ста километров от Зелены Гуры, и они махнули туда. Верба, специально разучившая несколько фраз по-польски, с порога заявила хозяевам:

— Jestem bardzo glodny! (Очень есть хотим!)

И вечер, начавшийся на этой веселой ноте, так и катился до самой ночи легко и празднично — с водкой, с вином, со специально к их приезду запеченным поросенком, с анекдотами и шутками на разных языках.

Утром пан Антек предложил всем пойти за грибами, но из местных никто не откликнулся, наверно, надоело уже, а пан Стась, то бишь Платан, предпочел выспаться. Они пошли втроем.

В лесу, где росло непривычно много дубов, было удивительно тихо и сумрачно после яркого солнца над изумрудными полями взошедших озимых. Тонко и грустно пахло осенней свежестью, грибами и прелыми листьями. Грибов оказалось много. «Гжибы», то есть белые, попадались нечасто, зато косяком шли «подгжибки» (говоря по-русски: моховики или поддубешники), а еще больше было «зелэнок» — похожих на поганки, ядовитого желто-зеленого цвета, но изумительных, как выяснилось, на вкус.

Пан Антек, увлекшись, ушел далеко вперед, и, когда они остались одни, Тополь поставил корзину, Прислонился к дереву и спросил Вербу:

— Кого ты имела в виду, когда говорила о предателе?

— Дедушку, — сказала Татьяна.

— Не смешно, — откликнулся Тополь.