— Конечно, — согласился Тимофей, — тем более надо ноги делать. Она одна в машине?

— Одна.

— Значит, сама за нами не погонится, а пока другие приедут, мы успеем слинять.

— Куда мы успеем слинять, идиот!! — У Маринки начиналась истерика. — Пить надо было меньше! Что вы там навертели с твоим любимым Аликом?! Кто так привязывает?! Думаешь, не найдут тебя? Да они тебя из-под земли достанут! Баба эта наверняка уже номер записала! Они же бандиты, кретин! О, мамочка моя, мамочка, и почему я не развелась с этим придурком еще пять лет назад?! Ну как можно было матрас так привязать?!

А Тимофей вдруг почему-то успокоился. Да, Маринка была частично права. Трудно уйти незамеченным после такого убийства. Но можно. При нынешнем бардаке — можно. Он отрешенно смотрел на дорогу — скорость достигла уже ста тридцати — и странным образом наслаждался происходящим. Вся его жизнь последних лет была до оскомины однообразной: тупое зарабатывание денег, бессмысленное смотрение в телевизор, монотонный секс раз или два в неделю, заунывные пьянки, переходящие в алкоголизм, ведь питье в одиночку и по утрам — это первый признак… И вдруг сразу такое! Настоящее кино. О тюрьме он почему-то не думал. Что-нибудь спасет его от тюрьмы. Что? Каким образом? Он выдавал желаемое за действительное.

Человеку свойственно отталкивать от себя страх. А Тимофею многолетняя и не совсем забытая за годы рыночной экономики привычка жить на халяву подсказывала странный, но удобный ответ: что-то (или кто-то, например, загадочный тесчим) спасет его от тюрьмы.

— Я понял, как он отвязался, — сказал Тимофей. Это вдруг показалось ему самым главным.

— Что ты понял, алкоголик чертов?! Водку пить надо, а не жрать!

— Я понял, Алик неправильно переложил матрас. Мягким вниз. Он всю дорогу пружинил, и веревки перетерло каркасом багажника. Так нельзя класть. А привязали-то мы крепко.

Такие технические подробности неожиданно успокоили и Маринку. Она замолчала и стала ладонями массировать себе виски.

— Вот видишь, никто за нами не гонится, — сказал Тимофей.

Больше он ничего не сказал, потому что понял: ошибся. Серебристо-зеленая «Тойота» стремительно приближалась. Поравнявшись с «Нивой», она притормозила, и, выдвинувшись на полкузова вперед, девушка, сидевшая за рулем, недвусмысленно помахала из открытого окошка вытянутой левой рукой.

Действия были вполне миролюбивые, и Маринка шепнула:

— Тормози!

— Зачем? — шепнул Тимофей и не стал тормозить.

В руке у девушки из «Тойоты» покачивался теперь красный прямоугольничек.

— Блеф! — яростно зашептал Тимофей. — Тоже мне мусориха нашлась!