За последнюю неделю я действительно так привык куда-то ехать, спеша, опаздывая, попадая не тогда и не туда, что мне это даже начало нравиться. К рекомендации Тополя «Пей, гуляй» я добавлял теперь от себя рифмованную строчку: «Пей, гуляй / колеси, летай!»

В пустынном и достаточно заплеванном здании аэропорта Толмачёво, прошвырнувшись мимо ларьков, открытых через два на третий, я пригорюнился и пожалел, что отпустил Геннадия, ведь у меня совсем не оказалось рублей, а по местному было четыре утра — совершенно мертвое время для поисков обменного пункта в Новосибирске. Может, это было и не самое главное, но почему-то страшно захотелось вновь подержать в руках российскую неконвертируемую валюту и ею, родимой, расплачиваться за все товары и услуги, коих пока предлагали мне совсем немного.

Да, Россия встречала меня неласково. Почти как Гамбург.

Положение исправил милиционер, неожиданно по первой же просьбе обменявший мне на рубли восемьсот марок и не посчитавший это за серьезную проблему. У меня так вытащилось из кармана, а у него набралась эквивалентная сумма. Ничего так зарабатывают сибирские милиционеры в аэропортах! Взятки, что ли, берут с террористов за пронос пистолетов на самолет?

Однако дальше опять ждало огорчение. Пресловутый микроавтобус отправлялся в Томск лишь через два часа или около того. В Сибири точного расписания отродясь не было. Я ещё застал те времена, когда самолеты из Усть-Кута улетали не по часам, а как народ наберется, не говоря уже о теплоходах. И некоторые традиции в этом плане сохранялись. Провести два часа в аэровокзальном буфете (рестораном его назвать как-то язык не поворачивался) казалось мне полным безумием, да и аппетит отсутствовал напрочь из-за сонного времени суток и передряг последних часов. В общем, я начал поиски подходящего транспортного средства до Томска, летящего, плывущего, ползущего, какого угодно лишь бы сейчас, лишь бы не сидеть, а двигаться.

Средство подошло ко мне само в виде крепко сбитого мужичка лет пятидесяти в ушанке, по-северному натянутой на уши, и с ключами на пальце.

— Куда ехать, командир?

— В Томск.

— Триста.

Это было раза в четыре дороже микроавтобуса, но меня вполне устраивало.

— А если я скоро обратно поеду. Подождешь меня там?

— Нет проблем, командир, главное, чтоб сегодня же назад. У меня жена ревнивая. Туда и обратно — шестьсот тысяч.

Мужичок мой понял так, что я бизнесмен, что у меня дела и я очень спешу, в общем, он исполнил все, на что был способен. А способен он оказался на многое. Я получил массу удовольствия от этой поездки — по абсолютно заснеженному, льдистому, таежному, пустому, ночному шоссе меня мчал со скоростью сто двадцать, а то и сто тридцать бывший автогонщик-профессионал на простом сорок первом «москвиче». Что он творил на поворотах, одному Богу известно, но скорость практически не снижал. Вообще, торможения случались. Тоже весьма эффектные, вплоть до «полицейских разворотов», а вот встречных машин на трассе попалось нам всего три и ещё пять довелось обойти по ходу этой гонки. Мы покрыли расстояние действительно со скоростью поезда «ДБ» Берлин-Гамбург — трех часов не прошло, — но все равно в Томске уже начало светать.