— Проблема, — изрек я, потом задумался на секундочку и принял волевое решение. — Негоже в дом приходить без подарка, свалился я на вашу голову не свет не заря… Так вот. Бери пятьсот баксов. Считай, это я тебе принтер подарил. И чтоб роман прочел обязательно! Позвоню — проверю. А возражения не принимаются!

— С ума сошел! Да за полштуки можно цветной лазерник взять.

— Разрешаю приобрести матричный за стольник, а остальные бабки пропить, — улыбнулся я.

И он ещё раз повторил:

— С ума сошел…

Россия. Ледяная дорога. Елки зеленые. Водитель-лихач. Я заплатил ему «лимон» вместо шестисот тысяч. Мне было так приятно радовать их всех! Все-таки это была моя страна.

А от хорошей водки и кайф легче, чище, прозрачнее, чем от ихних мудреных коньяков и виски — весь мир хочется любить, а не одного лишь себя в мире.

Это к вопросу о личном и общественном. На Западе и в России.

В аэропорту Толмачево телефон мой в очередной раз ожил.

— Ясень, ты можешь сейчас говорить? — безо всяких приветствий начала Верба.

Что-то у них там случилось — в Америке, в Москве, в Эмиратах — не знаю, где, но случилось. Определенно.

— Погоди немного, я на улицу выйду, а то здесь народу много. Но вообще говорить могу.

— Слушай, они там просто с ума посходили. Вся Лубянка ищет Тимофея Редькина с твоими рукописями и некоего Ганса Шульца, у которого якобы хранятся важные дополнения к этим рукописям. Ты представляешь, какой бред! Оказывается, Ханс Йорген Шульце в ментовском протоколе был записан как Ганс Шульц, и вся эта тупоголовая братия не совместила недавнее убийство в Гамбурге с московскими событиями конца лета. Они уже сами не знают, чего ищут, и жутко мешают нам работать. Чтобы прекратить все это безобразие, мы должны официально известить ФСБ о том, что ты — Разгонов, а Малина нет на свете с августа девяносто пятого.

— Ну, так извещайте! Ядрёна вошь… — И вдруг я понял. — Господи, Татьяна, ты у меня, что ли, разрешения спрашиваешь?

— А у кого же ещё мне спрашивать? — в голосе её звучала такая детская растерянность — я чуть не прослезился.

— Извещайте, уроды! Что вы там не мычите, не телитесь, убьют же нашего Редькина за неимением Ганса-Ханса. Нельзя же в самом деле…

— Ты не понимаешь, — перебила Верба. — Мы ведь подготовили такую красивую феньку! Киев, Томск, Эмираты — ты всюду Разгонов, а потом возвращаешься в Москву — и снова Малин, а Разгонов где-то там, в Берлине. Теперь ничего не получится…

— Да плевать мне на ваши феньки! — я начал злиться.

— Погоди, милый, — этим странным обращением Татьяна сразила меня.

Я приготовился к главной гадости. И не ошибся.