Невообразимо долгую четверть минуты, в голос воя от нестерпимой боли в горящей руке, я балансировал на самой грани и, скорее всего, в конце концов, не устоял бы, развалившись на атомы внутри смерча. Но вдруг бешеное вращение остановилось как мановению волшебной палочки, будто иссякла питающая его сила. По выросшему на месте застывшего торнадо грязно-серому столбу, завернутому в неровную спираль, на глазах поползли змеистые трещины, и он посыпался крупными обломками, крошащимися в невесомую труху при ударе о спекшуюся от жара глину.

Мой обугленный рукав погас сам по себе, и я, баюкая нестерпимо пылающую руку, обессилено опустился прямо на мягкую кучу сизого пепла. Мне во что бы то ни стало, надо было заставить до предела измотанный организм справиться с последствиями ожога. Иначе болевой шок мог доконать меня в любую секунду.

Сколько я занимался самолечением, в памяти не сохранилось. Однако, судя по мутным глазам неподалеку привалившегося к стене Селиверстова, дрожащими пальцами щупающим припорошенную золой, словно вмиг поседевшую голову, надолго этот процесс не затянулся. Полыхающая в обожженном предплечье боль потихоньку отступила, сменившись горячими толчками крови, и я смог облегченно перевести дух.

Теперь мне никак не удавалось избавиться от одной навязчивой мысли, что единственная пуля сказочным образом изменила исход, казалось, уже вчистую проигранного сражения. Нащупав валявшийся рядом «Гассель», я тщательно вытер его о полу пальто от налипшего жирного пепла и, откинув барабан, долго таращился на черную прореху стреляной гильзы, выбитым зубом смотрящейся в компании снаряженных матово отблескивающими патронами камор.

В реальность меня вернул хрип околоточного, едва ворочавшего непослушным языком:

– Это уже преисподняя?..

Не удержавшись от нервного смешка, я поспешил его успокоить:

– Не угадал, Петр Аполлонович. Глубже подземелья провалиться, как ни старались, так и не удалось.

– Да ну, – отмахнулся Селиверстов. – Брешешь, поди!.. А как же черти, крылатый демон и дьявольское пламя?.. До них же, как до тебя было рукой подать… Или, скажешь, привиделось?..

Тяжело, с невольным стоном поднявшись, я протянул раскрытую ладонь Селиверстову.

– Привиделось, не привиделось, какая уж разница? Все, нет их, сгинули! Хватит рассиживаться. Пошли Брагина искать, да выбираться отсюда. А то, боюсь, еще одной такой встречи я точно не переживу.

Оказавшийся с моей помощью на ногах околоточный, молча ткнул пальцем за спину. Обернувшись, я увидел поразительную картину. Наш третий товарищ, стоя на коленях, грязными пальцами левой руки размазывал по лицу слезы, а правой плотно прижимал к себе трясущегося крупной дрожью, по-щенячьи беззащитно скулящего добермана, непонятно как сумевшего выжить в совсем еще недавно творящемся здесь аду.