– Еще есть хорошая трава, – понизив голос, доверительно сказал сосед.

И тут сзади, вдалеке, запела труба. Зрители оглядывались, расступались, образуя коридор, и по нему шел большой небритый трубач в ярком боснийском национальном костюме с широким вышитым поясом на выдающемся пивном животе. Он прошел совсем рядом с Иванной, слегка коснувшись ее колена голенищем мягкого замшевого сапога. Продолжая играть, поднялся на сцену и занял свое место. В это время справа и слева к сцене уже двигались духовые и ударные.

И мальчик из Минска шепотом последовательно называл их:

– Гобой, волынка, валторна, блок-флейта… А там что за хрень такая? А, контрфагот!

– Откуда ты все знаешь? – так же шепотом спросила Иванна, возвращая флягу.

– Да так. – Парень тряхнул пыльными дредами и сделал большой глоток. – В консерватории учусь. По классу альта.

Иванна с уважением посмотрела на его прическу и пирсинг в виде трех игл под нижней губой.

Мелодия не прерывалась, в нее вливались новые тихие и протяжные интонации, и все они, как казалось Иванне, периодически сходились в коротком контрапункте, а затем снова расплетались, как расплетается на несколько прядей косичка или венок.

На сцену поднималась струнная группа. В длинном темно-синем платье прошла и села на место первой скрипки знакомая Иванне высокая темноволосая девушка. Улыбнулась зрителям и положила скрипку на колени.

За духовой секцией перед высокими пюпитрами встал академический хор и своими смокингами вызывающе контрастировал с бордовыми, расшитыми всеми возможными цветами и золотыми нитями жилетами духовиков.

Иванна не заметила или пропустила момент, когда на сцене появились четыре женщины в сербских и македонских национальных костюмах, празднично сверкая и переливаясь массивными поясами и ожерельями из серебряных монет. Они просто как-то материализовались возле микрофонов, и люди немедленно зааплодировали волшебству их возникновения.

Женщины запели – высоко и без слов, и аплодисменты стали постепенно утихать, но вдруг вместо того, чтобы утихнуть совсем, зазвучали по нарастающей, причем волна шла сзади. Зрители из первых рядов принялись вертеть головой и оглядываться, а поющие женщины улыбались, глядя куда-то поверх голов зрителей. Улыбались струнники и ударники, и весь академический хор, и девушка в синем платье, улыбаясь, прикладывала скрипку к плечу. И только духовики не могли улыбаться, потому что неожиданно вступили именно в этот момент, вызвав в груди Иванны нарастающую вибрацию.

По тому же живому коридору, по которому только что прошел трубач, теперь шел Давор.