Витка не могла больше работать категорически. Не видела в том никакого смысла. Конечно, понимала, что когда-нибудь костлявая рука голода возьмет за горло ее и всю ее небольшую семью, вот тогда она и устроится в клининговую компанию и будет выезжать на уборку офисов и квартир – только идея из грязного делать чистое виделась ей хоть сколько-то стоящей. Заниматься же интеллектуальным трудом, образованием, преподаванием, лингвистическими исследованиями отказывалась категорически. Так Милошу и сказала: она не будет участвовать в преступном заговоре против человечества. Нет, и все тут. Все, что мы ни сделаем при участии головы и прямом попустительстве совести, заявила ему, будет использовано против нас.

Высокое искусство убивать время было ею с Милошем доведено до отточенного совершенства. И как раз именно в процессе ловли на удочку пластмассовых рыбок с магнитными носиками (дело было конечно же в ванной комнате, там же присутствовала табуретка с пивом и соленые крекеры) Витка сформулировала наконец то, что до сих пор ворочалось у нее в горле и никак не оформлялось в слова.

– Вообще-то я ей должна, – сказала она, безуспешно пытаясь подловить магнитный носик.

– Кому? – рассеянно спросил Милош. – Тихо, Витта, ко мне рыбочка плывет! Иди сюда, рыбочка… Оп-па! Кому должна?

– Я Иванне должна. – Витта бросила удочку в ванну и взяла банку пива. – За то, что могу каждый вечер целовать Даника перед сном.

– В другой раз я бы беспощадно обстебал тебя за избыточный пафос, но сейчас не буду.

Витка посмотрела на него равнодушно, как будто Милош не был ей верным другом и партнером по рыбной ловле. Как на какого-нибудь распространителя рекламных листовок возле метро посмотрела.

– Не дай бог тебе почувствовать, каково это – когда хочется вернуть долг, а некому.

– У тебя нет таких денег.

– Может быть, я не о деньгах.

– Ну да, ну да… – Милош покивал буйной головушкой. – Как христианка ты можешь вернуть долг опосредованно. Сделать доброе дело. Вынести бабушку из горящего дома. К примеру, как вариант. Как тебе?

– Циничный ты человек, бейби. Но твой цинизм я тебе прощаю. Наверное, он у тебя обострился из-за Бранки. Я так думаю.

Милош зачерпнул воды из ванны и умылся.

– Бранка… – произнес он неопределенно. – Она мне приснилась сегодня и сказала, что у нее все хорошо. Но что она не может позвонить маме и должен позвонить я. Нормально, да? И тогда я спросил ее, где ее драгоценный Тодорович. А она сказала, что этого никто не знает. Я никогда не придавал значения снам, но… Как ты думаешь, может быть, у нее и вправду все хорошо?