- Проезд закрыт.
- Ейщаров проезжал?
Глупый вопрос, и так понятно, что проезжал.
- Проезд закрыт.
- Мне срочно! Вопрос жизни и смерти!
- Никто из нас сегодня не покинет город, - Коля нехорошо сузил глаза. - Разворачивайся.
Рядом возникло еще одно лицо - на сей раз незнакомое.
- Девушка, разворачивайте машину, чего неясно?
- А если нет?! - пискнула Эша. - Застрелите?!
- Сергеев, Юрченко! - человек выпрямился, сделав короткий жест в сторону шталевской персоны. - Задержать!
- За что?! - Шталь обомлела.
- Выйдите из машины!
- Гриша! - завопила она. - Скажи им!
- А чего я скажу? - удивился старший Техник. - Я - человек гражданский.
- Послушайте, - примирительно заговорила Эша, накрепко вцепившись в руль, - хорошо, я разверну машину. Я просто... сразу не поняла. Я глуховата, видите ли...
Человек равнодушно улыбнулся, делая рукой отпускающий жест, и Эша дала задний ход, продолжая лихорадочно думать. Ейщарову, судя по телефонному разговору, дорогу освободили, а вот ее вряд ли выпустят. Но как они узнают, что она - это она. Точнее, что она - Говорящая? Они ведь не нападают на любого, кто выезжает из Шаи - они не тронули людей с поста. Значит, в тот момент на дороге был кто-то, кто может чуять Говорящих. Соплеменники Вадика могут это делать? Или к этому способен только Лжец?
"Фабия" продолжала неторопливо пятиться. Эша достала телефон, так удачно перебросивший ей ейщаровский звонок, и вызвала Севу. Мебельщик ответил сразу, и голос его был непривычно взрослым, злым.
- Ты куда подевалась, я уже весь офис...
- Севочка, солнышко, я сейчас вернусь, просто поехала домой принять душ, - запела Шталь, решив временно побыть милой. - Вадик там? Дай ему, пожалуйста, трубочку.
Сева что-то недовольно пробурчал, и через секунду в трубке зазвучал трепещущий голос журналиста.