Слёзы с новой силой покатились по щекам – на этот раз прямиком в рубашку Лазаря. Не отдавая себе отчёта, он крепко прижал её к себе, обхватив руками худую спину, и полушёпотом повторил:

– Это был уже не он. Ты не виновата.

– Я не увидела в нём ни жалости, ни любви – вообще ничего! – она всхлипывала ему в плечо. – Один тупой животный страх. Не за меня. Когда он услышал, что я собираюсь сделать... Мне показалось, в его глазах появилось облегчение.

– Ты не виновата... не виновата, – твердил Лазарь, словно других слов не осталось.

– Он только кивнул мне в знак одобрения, а потом... потом просто вышел из дома. Просто вышел, Лазарь! Вышел, чтобы не мешать мне исполнить задуманное!

Лазарь кивнул. Он знал, что самое ужасное даже не в этом. Самое ужасное, что в тот день Калим был абсолютно трезв. Вот что стало для неё последней каплей. Тем не менее, он решил не озвучивать это вслух – есть вещи, которым лучше остаться невысказанными.

– К тому времени Калим уже был под ярмом Ведущего, – вместо этого сказал он. – Он сделал бы всё, что угодно, лишь бы ты улеглась в ту ванну.

Ему вспомнились слова Матвея, сказанные на кухне в ту ночь, когда они чуть не подрались: «она сама себя убила, тебе бы не знать». Знал бы Матвей, какой крамольный гешефт называет самоубийством – поперхнулся бы.

– Я знаю, – Яника горячо дышала ему в шею. – Знаю.

Они постояли в обнимку ещё немного, не обменявшись больше ни словом. Потом Яника отстранилась. Дрожащими руками принялась утирать мокрое лицо.

– Полегчало? – спросил её Лазарь.

Она повела затянутыми в чёрный бархат плечами:

– Ещё не знаю... Да. Думаю, да.

Она оправила съехавшие вниз нарукавники и судорожно втянула ноздрями воздух:

– В любом случае, спасибо, что вытащил из этого болота. Пусть и за уши.

– Спасибо помадой не намажешь, – ухмыльнулся Лазарь. – Может, поцелуемся? По-моему такие драматические сцены положено заканчивать на романтической ноте.

– Обойдёшься, – она снова улыбалась сквозь слёзы, но теперь не только губами – улыбалось всё лицо. Такое возможно, только если твоя проекция улыбается вместе с тобой. – Давай, выметайся отсюда! Здесь вообще-то женский туалет.

– Из тебя ещё не вся жидкость вытекла?

– Да ты только глянь на меня – я же на Мегеру похожа! Нужно навести марафет. Иди уже.

Покидая туалет, Лазарь думал, что если она и похожа на Мегеру, то такая Мегера ему очень нравится.