Хеспия была прекрасна вся – целиком. От кончиков пальцев на ногах, обутых в простые босоножки, до кончиков пшеничных волос на макушке – самой обворожительной макушке в мире, если кому-нибудь взбредёт в голову сравнивать женские макушки. Божественные пропорции, в сравнении с которыми «золотое сечение» Леонардо казалось просто словосочетанием, идеально вылепленная фигура, самые сексуальные ноги, какие когда-либо видел Лазарь. А грудь... честно говоря, Лазарь даже обрадовался, что грудь Хеспии скрывала от посторонних глаз застёгнутая на молнию куртка.

Но главная изюминка Ангела заключалась даже не идеальных формах. Главная изюминка заключалась в том, что в ней не было ничего от искусства – в ней всё было от природы. Ни единого следа макияжа, никаких завивок и лака на ногтях. Она была естественна, как блик солнца на морской глади, как плач перемазанного кровью и плодными оболочками младенца, изгнанного из материнской утробы.

Лазарь не сразу понял это: нечасто встретишь женщину, которая красится полным отсутствием какой-либо краски. А когда понял, едва удержался от того, чтобы не подойти и не вызвать этого слащавого рыжего ушлёпка на дуэль, или как там ещё у них принято оспаривать право обладания сим божественным существом.

Неудивительно, что Умар прятал свою красу в самом тёмном и укромном уголке парка. Возможно, не хотел провоцировать мужскую половину гулявших парочек, в поле зрения которых могла попасть его богиня, но Лазарь подозревал, что причина не только в этом. Учитывая почти раритетную редкость Ангелов, о которой упоминала Дара, прилюдно демонстрировать экстерьер своей зазнобы было немногим разумнее, чем с головы до ног увешаться бриллиантами и отправиться гулять по центральному парку в три часа ночи. Лёгкая полиэстеровая курточка успешно скрывала крылья Хеспии (если бы не рассказ Дары, Лазарь никогда бы не догадался об их существовании), но эта предосторожность всё равно казалась полумерой. До сего дня Лазарь никогда не встречал Ангелов – кроме Хеспии, не видел вообще ни одного – но то, что она одна из них, было написано у неё на лбу. А также туловище, руках, ногах (о да, ногах, ногах!), шее и... да, на макушке тоже.

– Ну, разве она не ангел? – сказал Лазарь, не узнавая новых ласкательных ноток в своём голосе.

– Афигенная… – выразил полную солидарность тронутый до глубины души Марс.

Яника ничего не ответила, и продолжала счастливо улыбаться, как будто восхищённые эпитеты адресовались ей. Похоже, она искренне наслаждалась картиной абсолютной любовной идиллии, представшей перед ней.