Света затаила дыхание и прислушалась. К голосу Виктора как будто присоединился ещё один, незнакомый… да нет же, знакомый. Знакомый!

Света жалобно застонала. Она знала этот второй голос. Звонкий и бойкий – его обладательница говорила скороговоркой. Света не хотела вспоминать её внешность, но это то же самое, что пытаться не думать о белых медведях. Мозг уже рисовал картинку.

Света прикрыла веки; напрягаться даже не пришлось. Перед внутренним взором предстала полная женщина лет пятидесяти. В вычурной одежде и кричащем макияже, очень энергичная и подвижная. Она от природы весёлый человек: шутки сыпались из неё, как из рога изобилия. В себе носила горе, прожёгшее в душе чёрную пропалину, но виду никому не подавала. Разве что, Свете...

Неожиданно Света поняла, что эта женщина нравилась ей. Она – единственный представитель того мира, которого можно было не бояться. Даже невзирая на то, что лет пятнадцать назад её сбила машина, и с тех пор она немного не в себе.

Катерина Андреевна за глаза обзывала её «трахнутой». Вообще-то она была вполне адекватной, но иногда «отчебучивала», как говорил Виктор. Например, если посреди разговора вдруг переключалась на совершенно отстранённую тему, к старой уже не возвращалась. Могла встать и уйти в другую комнату, пойти спать или неожиданно расхохотаться со словами: «Дураки вы дураками! Пьяный проспится, а дурак никогда.» Язык у неё, как помело. Авария вывела из строя тот предохранительный фильтр между мозгом и ртом, что зовётся вежливостью. Эта женщина не подвергала свои мысли цензурной правке, а сразу лепила в лоб без разбору. Конечно, всех это ужасно бесило. Всех, кроме Светы. Радикальная честность этой женщины не могла не внушать почтения.

Но дело было не только в честности. Света искренне любила чудаковатую сумасбродку всей душой, вот только не могла вспомнить, за что. За доброту? За то, что не зачерствела, как остальные? Не обросла толстым слоем безразличия ко всему, что не касается её персоны? Не разучилась любить кого-то ещё? Неожиданно Света абсолютно ясно почувствовала: её любовь к этой взбалмошной женщине взаимна. А значит, она не одна.

В голову поползли трусливые мысли: «А что, если я не вернусь? Что, если останусь там навсегда?»

Гнать их, гнать поганой метлой! Нужно быть храброй.

– Я иду, – приказала себе Света и схватилась за ручку.

Выдохнула. Потянула.

3

Та же квартира, только комната другая. Меньше той, где она оказалась в первый раз, но такая же запущенная и обшарпанная. Обои вздулись, ковёр стёрт до тканевой основы, шкаф у стены выглядит так, словно его выкинули из окна на дорогу, по обломкам прокатилось с десяток машин, после чего останки снова собрали вместе и водрузили на прежнее место.