– Вы имеете право хранить молчание в отсутствие вашего адвоката… – тем самым хрипловатым баритоном. Он заученно проговорил длинную фразу, которую Гордеев в горячке пропустил мимо ушей, успев поймать лишь самый конец её: – …всё, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Отговорив это, высокий холодно усмехнулся:

– Ну, вот и всё. Финита ля комедия!

Николай призвал к себе всё своё спокойствие.

– В чём дело, господа? – так же холодно спросил он. – На каком основании вы нарушаете закон?

– Волк тамбовский тебе господин, – грубо сказали сзади и ткнули в спину чем-то твёрдым.

Высокий прищурился. Во взгляде его Николай увидел то, как смотрят в самом деле на последнюю дрянь – глисту там или вошь.

– Врёте, малопочтенный, – внятно выговорил он.

Николай не обиделся.

– Не понял, – только и сказал.

– Поясняю, – с удовольствием молвил рослый. Сунулся в карман джинсовки – от этого движения Николай мельком увидал ремень чересплечной кобуры – вынул бумагу и, встряхнув, развернул её.

– Прошу, – издевательски-вежливо предложил он. – Ни одной буквы закона мы не нарушили. Это постановление об аресте, а вот… – он достал другую бумагу, – на обыск. Ознакомьтесь!

Пока Николай знакомился, длинный обернулся.

– Костя, – сказал напарнику, другому штатскому среди камуфляжных, в чёрных масках собровцев, – давай-ка понятых организуй.

– Да вон! – Костя хохотнул, – один уже есть, – ткнул пальцем в Васю.

– Ну, второго давай.

– Иду, иду.

Высокий шагнул в комнату, осмотрелся.

– Давайте-ка его сюда, – распорядился он. – Вот, в кресло.

Камуфляжники подтащили Николая к креслу, кинули туда – страшно неудобно; со скованными сзади руками он вынужден был нагнуться вперёд, чуть ли не мордой в колени.