– Евгений Петрович? – переспросил капитан. – Не Бородулин ли, часом?

– Он. Знаком?

– Ну, как же. Известный персонаж.

Снова зазвонил мобильник Гордеева. Глянул: Марина.

– Коля!.. – обиженно воззвала она. – Ты куда пропал?!

– Я же записку оставил.

– Записку!.. А когда будешь?

– Не знаю, – голос Николая по-мужски построжал. – Я занят сейчас! Позвоню. Пока!

– Сурово, – с пониманием отметил Царёв.

– Да с бабьём и надо так!

Это Вася освоился, осмелел. Николай покосился на него, хотел осадить, но промолчал.

– Выходит, – подал голос старший опер, – всё это время частники из «Витязя» скрывали факт гибели своего командира, а мы-то знали лишь о десяти убийствах. Одиннадцатый – Ушаков…

– Двенадцатый, то есть первый – мой дядя, – продолжил Николай, – ну, а последним стал сам убийца – замкнул, так сказать чертову дюжину.

– Ну вот, приехали! – Костя включил поворотник, въехал во двор. – Куда дальше?

Интуиция Николая сработала, как из ружья.

– Вот тот подъезд, квартира семь. Второй этаж.

– Давай туда, – приказал Царёв.

На второй этаж взошли всей толпой – и собровцы на всякий случай.

– Так, – Валентин тут был главный, он и принимал решения. – Эта дверь? Угу. Костя, давай.

На круглом Костином лице явилось крайне двусмысленное выражение, а в руке – как у фокусника, связка отмычек.