Чем больше говорил Хьюз, тем больше менялось настроение присутствующих. Мари, явно одобряя то, что он говорил, продолжала внимательно наблюдать за доктором. Вера, не столько понимавшая, что происходит, сколько всем своим существом чувствовавшая наэлектризованность атмосферы, жаждала одного — возвращения той дружественности, которая всегда согревала ее, и кивала головой почти на каждое слово Хьюза, не замечая, какие взгляды бросает на нее Хестер. Арбо по-прежнему сидел вжавшись в кресло, но выражение его лица изменилось. На смену потерянности пришла упрямая решительность. Взгляд его перебегал с портрета на доктора и словно заражался ненавистью, которая искала повода проявить себя. Николь, будто в засаду, отошла в сторону, готовая в любой момент броситься на защиту художника. Сам Эрделюак, скрестив руки на груди и опустив голову, казалось, дремал и едва ли слышал, что говорил Хьюз. Доктор, не чувствуя поддержки даже со стороны жены, зло смотрел на журналиста, обращавшегося прежде всего к нему, понимая — чем дольше он говорит, тем большую поддержку получает со стороны остальных.

— Довольно, Хьюз, — прервал он журналиста, — я не нуждаюсь в ваших разъяснениях, хотя кому-то они могут показаться очень интересными. На самом же деле все это пустые слова. Вообразите, что Арбо начал бы вдруг слагать любовные гимны Николь и демонстрировать их в виде сюрпризов, я не уверен, что это обязательно бы понравилось Эрделюаку, которого, скажу еще раз, в данном случае я не понимаю. Наши с ним отношения не давали повода для столь оскорбительной выходки.

— Боже мой, Джонатан, как ты можешь так говорить! — взмолилась Вера.

— Помолчи, — одернул ее доктор, и она сжалась под его взглядом, став вдруг похожей на ту, вторую женщину, словно сошедшую с двойного портрета.

Хестер сделал шаг в ее сторону, и Мари показалось, что вот сейчас он поднимет Веру и они уйдут.

— Боюсь, виновата во всем я, — быстро сказала она и встала между доктором и Верой. — Это я заморочила голову Эрделюаку рассказами об одном американском психиатре, которому, похоже, удалось создать что-то вроде биоробота, очень похожего на нашего Бертье. Монд специально ездил в Бостон, помогая распутывать эту странную историю, связанную с жутким преступлением.

— Очень интересно! — Хьюз, севший было в кресло, вскочил. — Тебе не стыдно, Мари? То, что я должен был узнать первым, я узнаю последним. А ты, Ник, почему ты мне ничего не рассказал? Подумать только — биоробот! Любая редакция отдала бы за такую информацию все на свете!

— Успокойся, Хьюз, — сказала Мари, — с Ником я делилась не фактами, а эмоциями. Придет время, и я тебе все расскажу.