— Год тому назад, — продолжал он, — мои сотрудники принимали участие в расследовании двойного убийства на территории вашей страны. Убитой в том числе оказалась и Валерия Бренна. Вам что-нибудь говорит это имя?

— Это вторая жена моего отца.

— Вот-вот… Мне бы хотелось услышать, что вам известно по этому делу. Меня, естественно, интересует не газетная версия. Вы, как член семьи Чиверсов, вплотную столкнулись с трагедией: убитая ведь приходилась вам мачехой.

Чиверс скривился:

— Мачехой, положим, я ее никогда не считал. Тем более что она была моложе меня. Делом этим занимался отец и не считал нужным посвящать меня в детали. Это было его дело. Поэтому я согласился с официальной версией.

— И как бы вы ее сформулировали?

— Убийство на почве ревности бывшей любовницы и нового любовника.

— Как по вашему мнению, много у нее было любовников?

— Если судить по тому образу жизни, который она вела, видимо, больше чем достаточно.

— А что, ваш отец не знал об этом?

— Как ни странно, он смотрел на это сквозь пальцы, ему нужно было одно: чтобы она оказывалась под рукой, когда он в ней нуждался.

— А вы были ее любовником?

— Я? Это предположение совершенно невероятно.

— А вот посмотрите, что еще изготовило наше фотоателье. — Доулинг веером выложил перед Чиверсом пачку цветных фотографий. На каждой из них он и Валерия были сфотографированы в совершенно недвусмысленных позах.

Чиверса по непонятной, казалось бы, причине они развеселили.

— Сделано мастерски, — усмехнулся он, — даже не знаю, смогут ли эксперты различить подделку.

— Нет, не смогут.

— И вы собираетесь меня шантажировать этой фальшивкой?

— Мы, господин Чиверс, живем в мире фальшивок. Почему, к примеру, вы можете явиться к моему помощнику с фальшивыми документами, а он не может явиться с этими фотографиями к вашему отцу?

— Не думаю, что вы так мелко плаваете. Потом, уверяю вас, отец давно успокоился. Он прагматик старой школы. Едва ли эти фотографии произведут на него впечатление.