— Он копался в компьютере Гретхен? — спросил я вместо ответа.

Анна махнула рукой в сторону суетящихся в рабочей зоне центральной комнаты андроидов и полицейских:

— Они нашли множество свежих отпечатков, перекрывающих отпечатки хозяйки. В базе электронного консьержа остались отпечатки Эверса. Это он пытался войти в компьютер госпожи Эрн, но, похоже, не справился с многоуровневой защитой ее системы. Сэлли, видимо, оказалась защищена не так хорошо. Хотя для того, чтобы выжечь ее, требовался первый допуск, который дает хозяйка квартиры. Ты можешь объяснить мне, с чем это может быть связано?

— Могу, но только тебе. Я не знаю, что из этой информации можно доверить комиссару. Что-то, думаю, он знает и так, но… — Я понял, что шансов оградить Анну от подводных рифов этого дела нет, и продолжил: — Здесь столько секретов, и личных, и корпоративных, от которых зависит не только раскрытие дела, но и судьба корпорации, да что там — всего материка. Мы должны быть очень осторожны, чтобы не навредить…

— Госпоже Ванна? — договорила за меня Анна.

— И Марь тоже. В общем, этот Эверс не просто сожитель Греты…

Умом я понимал: правильнее будет позволить Анне стать в этом деле моим комиссаром. Ее опыт и хватка важнее моей интуиции. Я решил рассказать все, что знаю. Она достаточно умная женщина, чтобы не болтать лишнего. Зато, обладая полной информацией, полученной и от меня, и от комиссара, она сумеет сложить из фрагментов единую картину преступления. Да, в последние годы Анна занималась преступлениями в отношении предметов искусства, но до меня доходили слухи, что до этого она ловила не только безобидных похитителей картин и алчных копиистов.

Я рассказал ей о серых костюмах, которые ищут в «Нако» повод для того, чтобы взять корпорацию под полный контроль, и о том, что Эверс — один из этих проверяющих. Поведал о Машкиных подозрениях на его счет. Я еще ни разу не видел этого Энди, но уже остро недолюбливал его. Не потому, что Грета выбрала его. Единственной женщиной, по отношению к которой у меня время от времени просыпались собственнические чувства, была Анна. Бурная личная жизнь моей матушки приучила меня к тому, что женщина — на редкость увлекающееся существо. И если она начала поглядывать в другую сторону, значит, ты стал недостаточно увлекателен. В своей увлекательности я не сомневался и не считал, что господин Эверс мог превзойти меня. Я не любил его за то, что Гретхен была достойна самых искренних чувств, а он хотел лишь забраться в ее компьютер, чтобы накопать компромат на корпорацию для своих земных хозяев. Может быть, он даже убил ее: или потому, что получил нужное и не мог допустить, чтобы Грета указала на него как на промышленного шпиона и информационного вора, или, может, из-за того, что понял — Гретхен компромата на Марь ему не даст никогда. Они всегда были вдвоем — Машка и Грета, администратор и ученый. Как два полюса, два полушария мозга — противоположные, несоединимые, от природы созданные работать в одной команде. Собранная, холодная, ироничная госпожа Ванна и блестящая, шумная госпожа Эрн. Они обе были слишком гениальны, слишком хороши и умны, чтобы оскорбить их фальшивой любовью. За эту подделку, которую Грета принимала за чистую монету, я и ненавидел Эндрю Эверса больше всего. Мне хотелось, чтобы он оказался негодяем и убийцей, тогда я смог бы наказать его за то, что он стал тем клином, что разделил моих подруг, пошатнул их внутреннюю вселенную. Трещинка, залегшая между хозяйками Чигги, ширилась и росла, угрожая материку. Росла из-за Энди Эверса.