Девчонка захныкала. Ведьма прижала ее к себе, кольнула яростным взглядом.

– Уходи, – сказала она. – Пока по-хорошему прошу.

– Иначе что? – улыбнулся Андрей и остановился у следующей нити, наискосок перекрывающей проход.

– Пожалеешь, – угрожающе произнесла ведьма.

– Пожалею, если не заберу Слово! – ответил Андрей и махнул ребром ладони, рассекая световую нить. Осталась последняя, третья.

Девчонка уже не хныкала. Насупившись, смотрела на него из-под белесых бровей. Нос красный, опухший, рубаха сползла с одного плеча.

– Ты больше на поросенка похожа, – улыбаясь, сказал Андрей и прижал пальцем собственный нос. – Хрю-хрю! Подойдешь сама, или пустить тебя на сало?

– Давай, малышка, – шепнула вдруг ведьма и легонько толкнула девочку в спину.

Андрей сразу все понял.

– Не смей! – вскричал он и, прыгнув вперед, дернул девчонку за руку. Она взвизгнула, вцепилась короткими пальцами в ведьмино платье. Крик получился плаксивым, детским. Но страх уже зародился в животе, и Андрей потянулся скрюченными пальцами к горлу ведьмы.

– Заткни ей рот! Сейчас же!

Рука остановилась на полпути, мышцы напряглись, но не послушались, точно какая-то сила сдерживала их. Заминка была решающей.

Ведьма перехватила его за предплечье и жутко улыбнулась в лицо:

– Дурак ты, подселенец! Как же я запрещу ей сказать, когда Слово идет не от языка, а от сердца? – И, поведя ладонью по девчоночьей щеке, тихо добавила: – Теперь можно.

На этот раз звук пришел не с неба, а из-под земли. Глухой и резкий треск, с каким могла бы рваться плотная материя. Дощатый пол задрожал, вспучился, и Андрей повалился ничком. Падая, он увидел напряженное лицо Акулины, ее плотно сомкнутые губы, и подумал: «Откуда тогда звук?»

Но чтобы произнести Слово, не нужны язык и губы, как не нужны уши, чтобы его услышать.

Гром волною прокатился сквозь тело.