На дороге никого не было: ни машин, ни людей. Только у обочины стояли двое – молодая девушка и девчонка лет десяти. У девочки были заплаканные глаза и платье старинного покроя. И хотя люди стояли достаточно далеко, Павел услышал.
На дороге никого не было: ни машин, ни людей. Только у обочины стояли двое – молодая девушка и девчонка лет десяти. У девочки были заплаканные глаза и платье старинного покроя. И хотя люди стояли достаточно далеко, Павел услышал.
– Кого из них? – спросила девушка.
– Кого из них? – спросила девушка.
Наверное, их услышал и Андрей. Закопошился, закричал срывающимся голосом:
Наверное, их услышал и Андрей. Закопошился, закричал срывающимся голосом:
– Меня! Спасите меня!
– Меня! Спасите меня!
Девочка вынула изо рта палец и покачала головой.
Девочка вынула изо рта палец и покачала головой.
– Нет, – сказала она сильным звенящим голосом. – Ты злой. Возьму другого.
– Нет, – сказала она сильным звенящим голосом. – Ты злой. Возьму другого.
И ткнула обслюнявленным пальцем в Павла…
И ткнула обслюнявленным пальцем в Павла…
Он вынырнул из воды, отплевываясь и хватая губами воздух.
Легкие горели, словно их наполнили огнем. Перед глазами тоже плавали огненные круги и поворачивались к Павлу оранжевым боком. На одном из них почему-то было написано «Плотв…»
Павел зажмурился и снова открыл глаза, но круг не пропал. Из ливневой завесы вынырнул катерок и закачался на волнах, боком наплывая на Павла.
– Спа… сен! – прохрипел он…
…Андрей упал, стукнувшись затылком о подголовник. Его глаза стали темными и непрозрачными, кожа на щеке обуглилась и пошла трещинами. Он был много лет как мертв. Мертв – и все равно пытался спастись.
…Андрей упал, стукнувшись затылком о подголовник. Его глаза стали темными и непрозрачными, кожа на щеке обуглилась и пошла трещинами. Он был много лет как мертв. Мертв – и все равно пытался спастись.