– Ты – идиот, Маляр. Харыбин – человек из Москвы. За ним стоят очень крутые ребята, которые сворачивают головы на раз-два. Ты не сможешь их подкупить, напугать или загипнотизировать. Когда они прочухают, что происходит, то пришлют парней с метким глазом и твердой рукой. Они убьют тебя, Альбиноса и всех, кто окажет вам поддержку.

– А вот на этот случай у меня припасен кое-какой козырь. Пока ты валялся в больнице, я наведался к спуску в катакомбы.

– Новый люк – твоих рук примочка?

– Моих.

– И что же ты сделал?

– Всего лишь провел несколько экспериментов с… э-э-э… суперием. Правильно говорю? Вы с твоим педиковатым дружком так называете залежи подземного газа, превращающего людей в суперменов? Спасибо, что во всех подробностях рассказал мне о нем. В свое время Саяра и Шеллины утаили это от меня, поросята. Но справедливость восторжествовала, а мои эксперименты удались на славу! Подопытный чувствует себя прекрасно!

– Парнишка с дредами.

– Да. Кстати, его зовут Антон.

– Он убил пятерых бойцов триады.

– Собственно, для подобных целей Антон и был «улучшен». И теперь я планирую начать… скажем так, массовое производство. Это значит, к концу месяца у меня в распоряжении окажется небольшая армия сверхсильных телохранителей. Так ответь, сынок: кого мне теперь бояться, кроме Господа Бога?

Я стоял и молчал, осознавая размах амбиций и прозорливости Маляра. Художник виделся мне спрутом, запустившим щупальца во все институты города. На протяжении последних недель я считал этого человека своим наставником, помогавшим сделать выбор в непростые минуты сомнений. А он оказался типичным продуктом Серпейска – инфернального, контуженного, застрявшего на границе материального и потустороннего миров.

Я отчетливо увидел Саяру Бетреддинову – уставшую женщину, фанатично верующую, что мистические силы наделят безграничным могуществом ее единственную и горячо любимую дочь; видел, как она становится объектом манипуляций и источником доходов для двуличного человека, которого я знал лишь по прозвищу…

Я увидел телепата-внушателя, вернувшегося в мой город из тюрьмы в поисках лучшей жизни и доверившегося, как он считал, надежному другу. Ведомый Маляром, он убрал с дороги Геннадия Мазаева, завладел его бизнесом, а впоследствии – компроматом на главных лиц Серпейска. Благодаря дару Альбиноса и его стремлению обрести достойную жизнь на свободе Маляр получил доступ к административным артериям города, и почти все рычаги власти оказались в его щупальцах.

И все это – ради чего? Ради возврата к ценностям давно минувших дней? Ради воспоминаний всего одного человека, пусть он и настолько уникален, что способен провернуть безумный план политического и социального очищения целого города? Или тут было что-то еще?