Маннистер нетерпеливо рассмеялся.

— Томас, старый осел, вы не узнаете меня?

Старик внимательно посмотрел на него и смутился. Наконец он неуверенно пробормотал:

— Мистер Фрэд?

— То-то же! — Маннистер протянул старику руку. — Как поживаете, старина? С каких это пор вы стали таким важным?

Старик смущенно улыбнулся.

— Да, мистер Фрэд, это… с тех пор, как мистер Брайт так страшно разбогател. Барыня вращается теперь в самом изысканном обществе, видите ли… и строго следит за этикетом и… — Он запнулся.

Маннистер поморщился и иронически улыбнулся.

— Америка — демократическая страна, где все равны! Все, значит, осталось по-старому?

— Еще хуже сейчас, — проворчал Томас. — Но пойдемте, мистер Фрэд, я доложу миссис Брайт.

Он провел Маннистера в роскошно обставленную залу и исчез.

Маннистер с любопытством стал озираться вокруг. Чего только этим людям не требуется! Шелковая мебель, мягкие, как бархат, ковры, картины по стенам. Он вспомнил жалкую хижину в вечных снегах, служившую убежищем ему и его товарищам, тяжелую трудовую жизнь, полную лишений, и почувствовал отвращение при мысли об этих людях, знавших только роскошь и удовольствие.

Возле двери раздались легки шаги. Маннистер оглянулся. Вошла стройная молодая женщина и протянула ему обе руки:

— Мой милый Фрэд!

Маннистер взглянул на прекрасное молодое лицо и через секунду, смеясь, воскликнул:

— Этель! Я тебя не узнал. Ты ведь была совсем девочкой, когда я уезжал!

Красавица улыбнулась.

— Но, милый Фрэд, я вовсе не Этель. Неужели ты не узнаешь своей тети Делии?

Маннистер недоумевая смотрел на нее. Тетя Делия, жена дяди Брайта? Той ведь по меньшей мере пятьдесят лет, а перед ним стояла восемнадцатилетняя девушка.

— Тетя Делия… — растерянно пробормотал он.