— А теперь признавайтесь, — строго сказала сухощавая старушка с лисьем манто. — Кто прихватил съестное с чесноком, луком или еще чем-нибудь вроде?

— Я взял сэндвичи с яичницей и бифштексом! — отрапортовал старичок-измененный, похожий на ванЛюпа, но без усов.

— Знаю, дорогой, — вздохнула старушка. — Я сама их тебе готовила.

Почтенный господин Госсенс покосился на супругу, словно увидел ее впервые, перевел взгляд на нас с Зи, улыбнулся до ушей и тряхнул головой. Улыбка осталась, а вставные челюсти захлопнулись со щелчком. Гортензия, не удержавшись, прыснула в перчатку.

— Я не ем острое, пряное, жирное и слишком соленое, — чопорно сообщила госпожа де Ёнг, протирая пенсне. Она могла и не рассказывать нам, что преподает в лицее для девочек — коллег я чую за милю. Господин Госсенс взглянул на учительницу, потом на нас, и состроил гримасу "я умер". Кажется, он начинал мне нравиться.

— Мы ничего такого не брали, — заверила спутников Зи. Все взгляды устремились к последнему пассажиру — ученику Гильдии Часовщиков. Юноша посмотрел на нас с вызовом:

— А я взял! Бутерброды с луком, томатной пастой, бобами и майонезом!

Повисла напряженная пауза.

— Но матушка подкараулила и заставила выложить, — закончил он подчеркнуто мрачно. Старик Госсенс захохотал, молодой человек фыркнул, учительница неодобрительно поджала губы, старушка лишь покачала головой.

Гортензия обернулась ко мне и легонечко ткнула локтем. Без слов было понятно: она уже наслаждается путешествием. Я кивнула, соглашаясь, что начало вполне удачное.

* * *

Уходили вдаль дорожные и почтовые столбы. Оставались позади города, более заслуживающих звания деревень, и деревни, ничего из себя не изображающие. Менялись лошади и кучера, пассажиры выходили размяться и снова спешили внутрь: мороз подправил дорогу, но не располагал к пешим прогулкам. Только во время шестой или седьмой остановки, ближе к вечеру, я заметила еще одного пассажира: кто-то решился рискнуть здоровьем и ехал наверху, рядом с багажным отделением. Укутанный в плащ и шарф, человек совершенно точно был мужчиной — это все, что я смогла разглядеть.

Мало ли кто и почему едет в Лютецию за полцены. В конце концов, границу просто так ему не пересечь. Беспокоиться не о чем. Почему же тогда я беспокоюсь, как последняя истеричка?

Чтобы отвлечься, согреться и не расстраивать раньше времени подругу, я купила в крошечной местной таверне то, что хозяйка упорно называла "безалкогольный грог". На поверку оксюморон оказался горячим компотом, в который пряностей добавили больше, чем прочего. Ошпаренный язык прекрасно отвлек от подозрений, а пряности неожиданно сработали как снотворное.