Сержант, по-прежнему с карандашом и блокнотом в руках, повинуясь приказу премьер-министра, вышел вслед за охраной из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Черчилль показал Штефану на стул, который освободил сержант. Секунду они сидели в молчании, с интересом разглядывая друг друга. Затем премьер-министр кивнул на стоявший на подносе дымящийся чайник:

– Может быть, чая?

Двадцать минут спустя, когда Штефан изложил в сжатом виде половину своей истории, премьер-министр пригласил дежурившего в коридоре сержанта:

– Сержант, мы немного задержимся. Боюсь, мне придется на час отложить заседание военного кабинета. Оповестите всех остальных. И передайте им мои извинения.

Через двадцать пять минут Штефан наконец закончил рассказ.

Задав еще несколько вопросов, хорошо продуманных и по существу, премьер-министр сказал:

– Полагаю, для сигары еще рановато, но не хочется отказывать себе в этом удовольствии. Не желаете присоединиться?

– Нет, благодарю, сэр.

Обрезав себе сигару, Черчилль произнес:

– Если оставить в стороне ваше эффектное появление, которое на самом деле ничего не доказывает, кроме существования революционных способов путешествовать, – возможно, это действительно путешествия во времени, а возможно, и нет, – у вас имеются другие доказательства, способные убедить здравомыслящего человека в правдивости вашей истории?

Штефан предвидел подобный вопрос, а потому был готов к нему.

– Сэр, побывав в будущем и прочитав отрывки из ваших военных мемуаров, я совершенно точно знал, что вы будете в этой комнате в этот конкретный день и в этот конкретный час. Более того, я знал, что вы будете здесь делать за час до заседания военного кабинета. – (Затянувшись сигарой, премьер-министр вопросительно поднял брови.) – Вы диктовали письмо генералу Александеру в Италию, где высказывали озабоченность по поводу сражения за Монте-Кассино, которое, затягиваясь, уносило слишком много человеческих жизней.

Черчилль сохранял невозмутимый вид. Если его и удивила осведомленность Штефана, то он никак не поощрил собеседника – ни кивком, ни прищуром глаз.

Впрочем, Штефан и не нуждался в поощрении, так как знал, что не ошибается.

– Из ваших военных мемуаров, которые вы впоследствии напишете, мне запомнилась вступительная часть послания генералу Александеру, которое вы не закончили диктовать сержанту из-за моего появления. Итак: «Надеюсь, вы сможете мне объяснить, почему эта тропа протяженностью всего две-три мили через гору Монте-Кассино, где находится монастырь, стала единственным местом, выбранным вами для наступления…»