— Сама на себе! — зловеще прошипел в ответ Кронов. — Ректор у нас дракон с грозовой магией, и они с Марией Спиридоновной в очень теплых отношениях. Вот ей тебя и сдадим, пусть разбирается.

— Ой! — Представив себе летающую ящерицу размером с полдеревни, стреляющую молниями, Антуан побледнел и стал картинно оседать на пол, пытаясь изобразить обморок.

Сделав несколько кругов вокруг башни, Эртониза приземлилась на край террасы, окончательно сметая остатки перил и оставляя борозды от когтей на каменном полу. Не заметить нависшую над ней громадину ведьма не могла.

— Еще и дракон в моих владениях? Да вы издеваетесь! — На ведьме стал стремительно нарастать ледяной панцирь, а в сторону Эртонизы полетели кучи острых ледышек.

Щит из грозовой энергии ректора ослепительно вспыхнул миллионами огоньков на сине-фиолетовой пленке, и ледяные осколки стекли с него небольшими ручейками. Изогнув шею, драконица наклонила голову, принюхиваясь, и, наконец поняв, откуда у ведьмы столько сил и почему родовые заклинания все еще действуют в этих краях, прорычала:

— Полукровка? Ты никогда не сравнишься по магии с чистокровным драконом. Не проще ли поговорить?

— Разговоры? — Ведьма, беснуясь, накрыла террасу разрастающимся ледяным куполом. Он покрылся ледяными шипами, которые выстреливали с него, вырастая до размера в две ладони, и неслись в бой по хаотичной траектории, частично взрываясь в воздухе и создавая тучу мелких осколков.

Иронично изогнув чешуйчатую бровь, Эртониза увеличила купол своего щита, не давая ледяным шипам вырастать. Огромный глаз с мелькающими в зрачке молниями пристально изучал женщину.

— Я чувствую в тебе драконью кровь. Это она дает тебе силу магии льда, — настойчиво пыталась достучаться драконица до ведьмы.

— Драконью? Я человек! И выросла в людской деревне. Никаких драконов и близко в округе не было, — разозлилась ведьма. — Драконов мне только в родне не хватало! Думаете меня обмануть? Не выйдет! — В попытке добраться до Эртонизы она стала наращивать на щит драконицы корку льда.

Ректор с любопытством рассматривала утолщающуюся ледышку, а потом легким движением хвоста ударила изнутри. Лед пошел трещинами и, раскалываясь, рухнул вниз на каменные плиты террасы.

Ведьма в ярости вытянулась струной, воздев вверх руки, и все осколки взвились в воздух, закручиваясь ледяным торнадо.

Молнии били по льду, ледышки летели во все стороны, стихии, подвластные своим повелительницам, неистово бушевали, не желая признавать поражение в этом противостоянии. И вот в этот погодный катаклизм с ушедшим от страха в пятки сердцем кривыми зигзагами пьяной мухи влетела наша Марья на своих бирюзовых крыльях.