– И-т-ты-дрить-ть пре-дуб-упреж-дала в-в-с-сех со-ж-ш-с-рали…

Вскинувшись, но затем более ровно, камера в Катиных руках осветила подземелье. А я получила круговое изображение. Оторопелое лицо Мишель, в неестественном ракурсе, с большим носом, шепотом спросило. Звонким шепотом, иначе ее голос не звучал.

– А где мужчина с собакой?

Колодец, наполнившись бульканьем и звоном разбитого стекла, переспросил:

– Е-е-е, где муж-ш с ба-ба-кой?

На мой экран выплыла огромная рука… Батюшки, Катина. Она показывает куда-то выше табуретки. Расщелина в виде большой запятой. Оттуда торчат ноги в армейских ботинках 47-го размера. Сейчас они барахтаются и брыкаются, чтобы привлечь внимание. Молча! И как народ их сразу не заметил? Видимо, собака пролезла в это ломаное отверстие, а кинолог – за ней и застрял по пояс.

– У-у-у-да-ви-ли-и-и-и… – Ну вот, из-за стены опять. Собачий вой, наверное.

Кинолог рывком дернулся и… искры, разряд. Их выдал полицейский шокер, висящий у бедолаги на ремне. Случайно нажал… По колодцу пронеслась очередь из отрывистых хлопков: «Шер-тык-дык-ту-ту-к-дыть». «Щас-з-з-мы-не-ла-па-ть-ть» – свистел падающий в ускоренном режиме лифт. Первым с шумом боевого робота из него появился Матвей с монтировкой в руке:

– Ланочка, эт-само, я здесь! – закричал он.

Не знал, что вот кричать «здесь» точно нельзя! Его Ланочка, умная женщина, с силой затащила Катьку и Севу в нишу, а Матвей с Вячеславом воспарили вверх. Лифт с историком и тремя полицейскими был тяжелее. Он опасно болтался, как мячик на резинке, с угрозой разбиться о стенки колодца. Я смотрела на это, прижав руку к сердцу. Опасная стремная ситуация! И тут, ох уж эта собака! Возможно выражение лица бездыханного хозяина так разбередило ее собачье сердце:

– У-у-у-у-а-а-а-а-а!! – выдала она отрывисто-надрывно.

В парках с аттракционами обычно есть зал кривых зеркал. Здесь мои друзья столкнулись с колодцем искривленных звуков. Да и подсветка от разнонаправленных фонариков произвела очень необычный эффект. Те металлические желоба на дне, собиравшие свет, стали отстреливать целую стаю лохматых парящих сгустков – световых приведений. Они тоже издавали звуки, носясь в воздухе. Возможно, запись исказила их. Но, кажется, я слышала: «Двое, ос-ос-та-лось двое». Мне вспомнился дом Воробьевых – подсветка винтовой лестницы. Есть что-то общее, кажется… Не знаю, как долго продолжалась бы эта кутерьма в колодце с моими друзьями, но положение спасла Мишель. Она показала на проход – в том месте все время была такая черная тень, что его и не разглядеть! Низенькая каменная арка не давала пройти в полный рост, но, согнувшись, весь отряд уже без приключений смог попасть внутрь. Пещера. Ах, какая красота! Своды, как дольки апельсина. Ветиеватые соляные столбы от каменного пола до потолка, пиками неровно уходящего вверх. И все искрится! Замерзшее царство. Мутный голубой свет от расколотого круглого камня в центре пещеры. Яйцо каменной птицы? Катя подошла поближе, снимает. Внутри непохоже на скорлупу. Камень, возможно гранит. Небольшое углубление только в одной из половин на полу заполнено светящейся ярко-зеленой водой.