Краем глаза Даша заметила, что на балконе, в гнезде изысканной публики, случился непонятный переполох, с кресла возмущенно поднялся высокий седовласый мужчина с бакенбардами, разгневанно замахал руками.

Увы, Акнирам оказалась неплохой гадуницей, всего за десять минут выступления сбылись оба ее пророчества — едва Даше удалось открыть рот и запеть сатирические куплеты, она и прогремела, и чуть не загремела…

Когда в начале нового ХХ века эту песенку исполняли именитые клоуны Бим и Бом, она не вызвала неприятие властей, но, видно, сейчас, в Киеве 1888-го стояли другие времена и кутузка с нагайкой пришлась здесь не ко двору.

— Прекратить… немедленно прекратить представление! — к клетке уже бежал отмеченный усами, портупеей и шашкой представитель власти в синей форме жандарма. Повинуясь движению его руки в белой перчатке, униформисты открыли пред ним дверь на манеж, где больше не было львов.

Клепа перестал играть. Девушки из оркестра испуганно уняли свои смычки и струны. Нервный напомаженный капельмейстер прижал к груди свою палочку.

— Вы арестованы за оскорбление интенданта армии… Прошу вас проследовать за мной! — громыхнул синий мундир.

— Это вы мне? — балбесничая, уточнила Чуб и хлопнула в ладоши.

Новая обретенная сила страшно понравилась ей!

Жандарм выпучил глаза, стал по струнке и поднял кисти рук как собачонка, исполняющая команду служить, моргнул рыжеватыми ресницами, как-то «по-лягушечьи» расплылся в неправдоподобно широкой улыбке, слегка присел и пискливо залаял:

— Гав, гав!

В полной тишине Даша достала из кармана последнюю поминальную печеньку, положила ему на нос и хлопнула снова.

Тряхнув головой, жандарм ловко поймал ее ртом. Чуб зааплодировала ему и, прихлопывая, запела любимую песню из детства, которую сейчас, слегка перевирая, она охарактеризовала «как про нашу жизнь»:

Повинуясь ее хлопкам, дамский оркестр подхватил незнакомую мелодию. Держа перед собой полусогнутые руки с повисшими кистями, позвякивая шашкой, жандарм старательно прыгал с тумбы на тумбу.

выводила Даша (последнюю строчку она любила особенно и никогда не сомневалась в ней!).

Все ее желания наконец-то сбылись. Она исполнила сатирические куплеты вместе с Клепой, пела с дамским оркестром, отыскала отца Акнир, оживила Дусина. Она была воистину Землепотрясной!

— Коко, вы моя королева! — привычно закричал поручик, швыряя ей новый букет.