Узкая щель неба и ворон на дереве.

Ветер-посвист рвал ворона, не давал ему покоя — мертвый ворон все хлопал и хлопал черным крылом.

Ворон, кричавший над ним, был убит его же стрелой. С тех пор Мстислав лежал и смотрел на мертвого ворона, повисшего в цепкой развилке из тонких веток.

Скоро ли он сам станет мертвым, как ворон, скоро ли его белое тело станет черной землей?

Сколько он уже лежит здесь, на самом дне длинного оврага Провалья?

Со вчерашнего дня?

Или с позавчерашнего?

Или он давно мертв?

И все его мысли и чувства, подобны крылу мертвого ворона, которое все машет и машет от ветра, но уже никогда не сможет взлететь. Перья опадут, крыло оторвет ветер, скелет ворона останется на дереве и сойдет со снегом весной.

Или он жив? Слишком сильно его мучает жажда, ставшая невыносимой, сковавшая горло, опалившая адовым пеклом уста.

Он дал себе время собраться с силами и, приподнявшись, пополз по дну оврага, покрытому мхом и перепревшей листвой. В руках Мстислава еще жила немалая сила. Но смерть была неизбежна — ноги не подчинялись ему, а коли так, он никогда не выберется отсюда наверх по почти отвесным высоким стенам Провалья.

Все ловцы объезжали Провал стороной. Но он погнался за дичью, хоть знал, как опасны вечерние тени. Помнил, как летел через лес с луком и стрелой наготове, помнил свистящую тьму падения… Что случилось? Лошадь затормозила перед глубоким оврагом, и он не удержался на ней?

Сколько времени пройдет, прежде чем отец отправит людей на поиски пропавшего сына? Сколько уже прошло? Вечер сменил ночь, ночь сменил день. Скоро ли ночь вернется на землю?

Он полз по влажной и темной листве, надеясь, что дорогу ему вот-вот преградит журчащий ручей. Жажда сводила с ума. Еще немного, и он вспорет себе руку, чтобы напиться собственной крови. И стает упырем, о которых так любит рассказывать воевода Хемунд.

Хоть об этом Провалье говорили иное…

«Ты знаешь, кто там живет», — говорили ему.

Хоть имя живущего здесь давно уже не называли.

Но теперь Мстислав точно знал, кто обитает тут, на дне Провала.