- Вы знакомы с Уной? Вы ведь должны быть знакомы с ней, верно?

Еще один кивок.

- Что думаете о ней?

Четки дернулись, едва не вырвавшись из рук, крестик почти коснулся земли, но Клайв в последний момент подхватил нить. Ответил он не сразу. Сидел. Крутил. Смотрел под ноги. Но все-таки заговорил.

- И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце её – силки, руки её – оковы. Добрый пред Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею.

- Ясно. Спасибо, - Милдред прижала платок крепче. – А Зои? Хозяйка дома. Вы ведь и с ней были знакомы? Что вы о ней скажете?

- Не смотри на красоту человека и не сиди среди женщин: ибо как из одежд выходит моль, так от женщины – лукавство женское.

- То есть, вы полагаете, что она лукавила?

- Лгала.

- Кому?

- Мужу. Слаб духом. Слаб телом. Слаб верой.

Конечно, Лука мог ошибаться, но, сдается, что Эшби у этого парня одобрения не заслужил.

- А его отец был силен?

- Крепок тот, чья вера подобна столпу, небеса подпирающему. И слаб тот, кто слеп. И слеп тот, кто не видит деяний Господа, - он чуть наклонил голову и осенил себя крестным знамением.

- А драконы?

- Твари.

- Ясно. Спасибо. Вы позволите взять кровь? Сравнить.

- Нет.

- Боюсь, - Милдред шмыгнула носом. – У нас есть ордер. Поэтому ваше согласие не так уж и необходимо. Но настоятельно советую не покидать дом.

- И повержены будут грешники, и возопят о милости, но не получат ее, ибо наступит час гнева.