А ему нужно рассказать.

Кому-то.

Он рассказал своему человеку, который принес рыбу и мясо. Попытался. Но человек не услышал. Он был слишком занят и сказал, что уйдет.

Возможно, надолго.

Он накинул на шею цепь. И велел не дурить. Он всегда говорил так, покидая пещеру надолго. Порой возвращался, когда дракон почти преисполнялся уверенности, что забыт. И тогда с человеком приходило счастье.

В белых пакетах, которые человек вскрывал, высыпая содержимое в ведро с рубленным мясом.

- Здоровым становишься, - этот голос он помнил, хотя и не понимал смысла слов. Всех слов. – Скоро менять придется…

Дракон не знал, что такое менять.

И знать не хотел.

А Томас стиснул зубы, поклявшись, что не позволит больному ублюдку остаться безнаказанным. Даже если он в других делах и не завязан, одно это… Додуматься ж надо было! Скармливать дурь дракону. А потом что? Откачивать кровь? Образы были размыты, и Томас не мог бы точно сказать, как именно дурь извлекалась обратно.

Но ведь извлекалась же!

Иначе в чем смысл?

- Ты как? – Уна все же решилась подойти.

- Ты знаешь его?

Драконы все видят иначе. И людей тоже. И вот как опознать нужного, если дракону он представляется ярким желтым пятном.

- Нет.

Он не сомневался, что Уна тоже слышала. И она, дернув себя за косу, сказала:

- Драконы узнают. Надо просто поговорить с Лютым… и… мне жаль его…

Дракон заворчал.

Он не хотел, чтобы его жалели. Он не заслужил жалости. Он поступил плохо, просто… он хотел ей понравиться. И разорвал цепь. Он выползал на берег. Он пробовал крылья и даже взлетел. А она смеялась, так смеялась… она не думала, что кто-то может быть настолько неуклюжим. И этот смех ударил.