К человеку, который мог бы оставить его одного, но не побоялся подойти.

Томас коснулся морды.

Чешуя была чуть влажной. Мелкой. Четырехугольной. Чешуйки наползали одна на другую, словно кора наслаивалась. Они становились чуть больше, меняли форму…

- Что ж ты так, братец? – тихо спросил Томас, и зверь прикрыл глаза. Он мог бы рассказать…

…о человеке.

…об одиночестве и человеке, что скрашивал это одиночество. Он приходил и разговаривал. Иногда играл, и музыка нравилась зверю. О том, как было страшно по ночам, особенно в бурю, которая звала, звала, и он бы поднялся, если бы сумел выбраться из пещеры.

Человек не позволял.

Запирал.

И говорил, что уходить нельзя. Он позволял спускаться к морю и сидел на берегу, глядя, как дракон плещется в соленой воде. А потом давал зелье, и это зелье дурманило разум.

- Вот, значит, как… - Томас прижал обе ладони к чешуе и подался вперед.

Драконий глаз был подобен зеркалу, и в этом зеркале многое можно было увидеть.

…от зелья слабели крылья.

Они всегда были не слишком сильны, и дракон долго не мог подняться в небо. Да и человек не отпускал. Он держал на цепи, а потом цепь сменилась зельем. Зелье приносило счастье, и то длилось, длилось, а когда заканчивалось, дракон плакал.

А еще он думал, что в мире один такой, и тем удивительней была та встреча.

- Я разберусь, - Томас прижался к морде, хотя продолжал осознавать, насколько это опасно. – Вот увидишь. Я не позволю, чтобы такое еще с кем-нибудь произошло.

Она была цвета моря.

Дневного.

И немного – вечернего. Летними вечерами море особенно яркое. Она устроилась на камнях и ловила рыбу. Или играла? Опускала морду и пыталась ухватить узкие спины рыб. Те ускользали, и она вскидывала голову и смеялась. Она была настолько удивительна, что в первый раз дракон не посмел показаться ей. Он был слаб. И ничтожен. Он только-только дополз до берега – на сей раз зелье забрало столько сил, что и крылья с трудом двигались. А потому, вжавшись в камень, он смотрел.

Драконы умеют плакать.

- Мне жаль, - этот человек успокаивал, и боли не становилось меньше. Напротив, она расползалась огнем, и этот огонь скоро поглотит все тело.