Я ощупал себя. Никаких порезов, шрамов, сломанных костей. Совершенно очевидно, что я жив.

Как и во всех предыдущих случаях.

Я поднялся на ноги.

И только тут заметил, что творится вокруг. Я стоял посреди городской площади вместе с одноклассниками, которые тоже с трудом поднимались с грязного газона.

Я попытался сфокусировать взгляд.

Отряд химзащиты исчез. Исчезли военные, горожане и даже трупы. Квартал опустел. Ни грузовиков, ни ограждений, вообще никакого оборудования.

Но и это было еще не все.

Трава на газоне была мягкой и ухоженной, фонтан не был разрушен. Все здания на Мейн-стрит были целы, и нигде не было видно ни одного разбитого окна. Тротуары и аллеи были гладкими, без трещин и провалов. Все вокруг выглядело нормальным, словно никакого землетрясения не было.

Я повернулся на непослушных ногах, пытаясь осознать увиденное. Долина выглядела как обычно. Даже лучше, чем совсем недавно. Разрушения прошедшей недели тоже исчезли. Кристально чистая вода нежно ласкала берег озера. Даже оползень развеялся, как в сказке, и гора, разрушенная им, возвышалась на южной стороне хребта гордо и невозмутимо, как прежде.

Все наши нервно переговаривались, наперебой указывая друг другу удивительные детали восстановленного ландшафта. Я взглянул на небо. Чистый горный воздух, ярко-желтое солнце… Идеальный вид с открытки «Приезжайте в Файр-Лейк».

Гвоздь сидел на траве в паре метров от меня и с силой тер виски. Его покрасневшие глаза смотрели на меня с недоумением.

– Какого черта? – прохрипел он. – Мы, что, умерли?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Я не чувствую себя мертвым. А ты?

– Не уверен. Пока не разобрался. – Гвоздь, пошатываясь, встал на ноги. – А где Мин?

Я огляделся и заметил ее на другой стороне площади.

– Вон она.