Тени

Джек больше не приходил.

Донно спал как прежде — глубоко, без снов.

«Сеть призыва» замкнулась? Унро говорил, что когда цель будет достигнута, то действие заклинания прекратится. Правда, в этом он был не очень уверен: в том документе указывалось, что возможно «сеть призыва» нужно замыкать, выполняя какие-то действия. Об этом и вовсе было смутно, иносказаниями.

Ни ведьмы, ни двух последних мальчишек найти не удавалось. Даже по косвенным признакам — ведьм ведь прежде ловили по кровавому следу, когда человечье совсем пропадало, ведьме нужна была чужая жизненная сила, чтобы существовать дальше.

Но снов больше не было. Ни у кого. Тетрадка в отделе лежала под жестяной коробкой с чаем и сахаром, и ее больше никто не открывал. Роберт по-прежнему был в больнице, в кабинете сидели только Мирон и Донно. Сначала едва здоровались друг с другом, потом Мирон как-то подошел и, не глядя в глаза, пробурчал извинения.

Донно удивился.

— Ну… чего там, — сказал он. — Я погорячился… да только ты больше так не говори. Мне наплевать, что ты там думаешь про нас, но держи это при себе. Работай свою работу.

Не то чтобы веселее после этого стало, но хоть не так давило молчание. Порой даже разговаривали — по делу. Мирон-то, несмотря на свои убеждения, толковый мужик был.

Константина перевели. Историю с ведьмой спустить с рук не помог даже влиятельный родственник. Разжаловать не разжаловали, но перевели в один из небольших городков у границы. Донно мог только представить, как бесится честолюбивый маг, но посочувствовать не выходило — слишком уж тяжко было с ним работать последнее время.

Артемиус вот явно скучал — ему немало удовольствия доставляло подкалывать подчиненного, досаждая нарочито старческими просьбами. А теперь и посмеяться не над кем стало.

Вакансия заместителя пустовала. Мирон считал, что пришлют кого-нибудь из столицы, а Донно думал, что это для Роберта место. Ну, а кому еще? И стаж есть, и ум, и хваткость. И уважение коллег. Кому опять нужен залетный чужак с амбициями? Место ведь не то чтобы сильно завидное: и не начальственное, и не столичное.

Сову перевезли в санаторий, поближе к приморскому Агелину. Сова каждый день присылал длинные злые сообщения с фотографиями серого моря и серого неба, пока к нему не приехала подруга. Поток сообщений почти иссяк — видимо, Сове уже было некогда. Хотя он все равно не пропадал, и раза два-три в день справлялся о текущих делах и о своем подопечном.

Донно несколько раз ездил в подготовительное отделение, чтобы поговорить с Лейтэ. Сова сразу сказал, что разговаривать по телефону с преподавателями бесполезно, да и мальчику нужно больше внимания.