Именно тогда мама в первый раз сказала: «Ты родился зря». И вдруг стало совсем черно, и наступила тишина: погас торшер, экран телевизора стал чёрным, а муж всхрапнул и повернулся на другой бок лицом к спинке дивана. «Что это? Как же…» – мама в панике заметалась по комнате, но бросив взгляд в окно, немного успокоилась: в соседнем доме не горело ни одного окна. Такое бывает, когда на подстанции случается авария, вот оно и случилось в очередной и самый неподходящий момент.

«А почему неподходящий?!» – мелькнуло в голове у мамы. Решение пришло само собой. Она завернула «это» в платок, заколола булавкой, осторожно положила на тумбочку и, пока надевала пальто, следила, чтобы яичко не скатилось.

Вышла из подъезда, быстро пересекла дорогу и прошла вдоль ограды Коломенского музея, затем свернула в заброшенный сад и оказалась над краем оврага. Где-то там впереди была неофициальная свалка, куда местные жители и вездесущие строители сбрасывали всякий мусор.

Мама приняла решение и это придавало ей силы. Свёрток лежал в сумке, и редко встречающиеся прохожие не смогли бы определить, что там. Перед самым подходом к свалке, который обозначился белеющими в темноте обрывками бумаги, развороченными картонными коробками, за ней увязался какой-то тёмный тип, но и он растворился в темноте, когда она подошла к краю оврага.

Плод, завёрнутый в мамин платок, выскользнул из рук, описал короткую параболу и скатился в овраг по подушке из бумаги, щепы, остатков и останков чего-то или кого-то. В самом конце он немного задержался, зацепившись за рогатину корня чахлой берёзки, и затем соскользнул и плюхнулся в тёплую вонючую лужу.

«Ты родился зря…»: твердила она эти слова по дороге обратно сквозь горькие и жалобные рыдания, прижимая к ещё надутому но уже полому животу опустевшую сумку.

Маму звали Мила Шторц, в девичестве – Шурыгина, и сегодня ей исполнилось тридцать, и сегодня ночью она могла стать мамой. У Милы были красивые каштановые волосы, аккуратная спортивная фигура, длинные и стройные ноги, особенностью которых были «улыбающиеся» круглые коленки. Именно в них с первого взгляда влюбился её будущий муж Илья Шторц. Сейчас он с заботливо помогал ей накинуть пальто, стараясь не задеть выпирающий живот жены.

– А где вторая? – спросил он.

– Что?

– Серёжка.

– Наверное ночью соскочила и лежит где-то в кровати. Ладно, времени нет, и так сойдёт, – Мила вынула из уха осиротевшую серёжку, повернулась и поцеловала сухим губами мужа в щёку, стараясь избегать его взгляда. – Ты не обиделся?

***

Сразу после свадьбы Илью направили в качестве специалиста на ликвидацию последствий аварии на Чернобольской АЭС. Вернулся через месяц и сразу попал в спецклинику Минатома. Мила молча выслушала приговор доктора: детей у них не будет никогда. Приехала мама Милы и со скандалом забрала дочь к себе. Прощаясь, Илья не сказал ни слова, только поцеловал её влажные от слёз глаза.