– И она завела любовника…

Клотильда хотела возразить: «Нет, бабуля, все не так, между Наталем Анжели и моей мамой ничего не было!» – но бабушка громыхнула кастрюлей о конфорку, словно затыкая внучке рот.

– Саломе напомнила Полю об ответственности, противопоставила своего сына вам с Николя, себя – Пальме, Корсику – континенту. Твоя мать носила фамилию Идрисси, семь букв в регистрационном журнале мэрии, а Саломе принадлежало все, что символизировала эта фамилия.

«Папа собирался бросить нас, хотел, чтобы мама увезла меня и Николя на континент, а сам решил остаться в Арканю, растить другого ребенка, жениться на другой женщине. Боже мой…»

Лизабетта открыла бутылку Clos Columbu 2007 года.

– Все перевернулось в шестьдесят восьмом, двадцать третьего августа, когда Пальма разбила палатку на мысе Ревеллата. Все неизбежно должно было повториться именно двадцать третьего.

Лизабетта глотнула вина, поморщилась и продолжила:

– У твоей матери имелось важное преимущество, хочу, чтобы ты это знала. Поль был человеком долга, он бы никогда вас не бросил. Не позволил бы Пальме сесть с вами на паром. Без него… А она хотела взять над ним верх – как всегда. Двадцать третьего августа Поль украсил стол не алыми, а желтыми розами. Желтый на языке цветов означает просьбу о прощении – за ошибку, измену. В День святой Розы Пальма и Поль собирались поужинать в Casa di Stella, провести там ночь и помириться – на год, до следующего лета. Саломе оставалось одно – рискнуть всем. Думаю, ты помнишь, что в тот вечер нас за столом было пятнадцать. После аперитива все собирались ехать на концерт в церковь Санта-Лючии. Ты не знаешь, что случилось потом, потому что заснула на скамейке в наушниках.

Клотильда отчетливо помнила те последние мгновения: открытый дневник на коленях, бешеный ритм Mano Negra, крики во дворе, на которые она не обратила внимания.

– Когда Саломе вошла во двор Арканю с ребенком на руках, мы онемели.

Наступила тишина. Лизабетта как будто колебалась, стоит ли продолжать. Сперанца медленно поднялась и ушла в соседнюю комнату, а когда вернулась, сдвинула в сторону мясные обрезки и молча положила на стол фотографию очень красивой женщины. Легкий загар, большие, удлиненные к вискам глаза, тонкий нос с легкой горбинкой, чуть приоткрытый рот.

Саломе… Почему это лицо кажется ей знакомым? Лизабетта указала ножом на снимок:

– Да, твоя мать и Саломе были очень похожи. Поль потому и обратил внимание на Пальму. Те же глаза, рост, улыбка, изящество плюс загадочность.