Последний шаг, прежде чем выйти за ворота.

Ты понял меня? Бери ее и поезжай. Но не вмешивай детей. Не сажай их в машину.

– Я все время думала о двух последних фразах Пальмы. Тогда, во дворе овчарни, в противостоянии с кланом, она могла зацепиться только за тебя и Николя. Корсика решила отнять у нее мужа? Ладно, но не детей! За сына и дочь Пальма готова была бороться до конца. Я тоже мать и реагировала бы так же.

Сперанца с грохотом поставила на стол стопку тарелок. Клотильда не обернулась. Лизабетта продолжила:

– Но больше никто так не думал – ни Кассаню, ни Сперанца. Твоя мать пошла по тропинке к машине, и, как только она скрылась из виду, Саломе подбежала к Полю, чтобы поцеловать его. Она обнимала своего мужчину и молчала, как будто ничего не случилось, а потом зашагала к «фуэго», открыла дверцу и устроилась на пассажирском сиденье. Саломе победила!

Сперанца все громче звенела стаканами и гремела приборами.

– Продолжение тебе известно, детка. Твой папа наверняка хотел догнать жену, и он бы так и поступил, не смотри на него пятнадцать пар глаз, в том числе его отца. Поль утратил достоинство. И Пальма, и Саломе обращались с ним, как с игрушкой, вот он и решил восстановить авторитет и поступил, как все униженные мужчины. Они кричат, иногда распускают руки, но этого Поль никогда себе не позволял. Раздраженные отцы отдают приказы – часто несправедливые, – желая доказать себе, что умеют заставить подчиняться. Весь клан, как зрители в театре, хотел посмотреть, как поступит наследник Арканю. Любовница ждала его в машине. Твой отец прикрикнул на Николя, велел привести сестру и держать язык за зубами.

Лизабетта помолчала, потом посмотрела внучке в глаза:

– Не знаю, что планировал на вечер твой брат, наверное, вылазку с друзьями или девушкой, но он был ужасно огорчен и разочарован! У него было такое лицо, словно небо упало на землю, его замысел провалился, и по сравнению с этим уход матери казался пустяком. Николя повел себя по-мужски – он даже глазом не моргнул. Я мало общалась с внуком и не знаю, унаследовал он гордость от отца или от матери, наверное, от обоих, но, чувствуя громадную обиду, мальчик отправился за тобой.

Клотильда вспомнила, как Николя подошел к скамейке, где она грезила под музыку, и сказал: «Пора…» – а потом отец больно схватил ее за запястье и потащил за собой.

Теперь она все понимала.

– Ты вынырнула в реальность, милая, и никто ничего тебе не сказал. Ты даже не заподозрила, что женщина, сидящая в машине на месте твоей матери, причесанная, как твоя мать, одетая, как она, женщина, держащая за руку твоего отца, вовсе не твоя мать.