Поколебавшись, Инна добавила:

— Мне очень жаль, что вы тоже оказались в водовороте событий, но уже ничего не поделаешь. Не знаю, как все сложится, но… — Она запнулась и добавила: — Следите за Женечкой. Мало ли что. На улицу пока что лучше не выходить…

Мила Иосифовна решительно заявила:

— Да, знаю, меня же прямо у подъезда тогда похитили! Олеся за продуктами смотается, а я тут с Женечкой останусь. На улицу мы выходить не будем.

— Лучше вы сходите, а я останусь, — возразила Олеся. — А то я не знаю, где у вас тут супермаркет.

— Да тут за углом! Его даже из окна видно! — ответила, горячась, хозяйка квартиры.

— Все равно, — не сдавалась девушка, — вы там лучше ориентируетесь. А Женечка привык со мной сидеть, он меня знает…

— А меня, значит, не знает? Женечка теперь меня тоже очень хорошо знает, даже бабулей называет! У бедного малыша ведь своей родной бабушки нет…

Инна, прихватив запасной ключ от квартиры, а также ключ от автомобиля Милы, осторожно вышла в общий коридор, защелкнув за собой дверь и для верности три раза дернув ручку. Она знала, что может полностью положиться на Милу и Олесю — и то, что они опять с утра пораньше устроили свою классическую склоку, только подтверждало то, что они были небольшой, но дружной семьей.

Той семьей, которую Геныч пытался уничтожить. И которую — Инна дала себе клятву — она уничтожить не даст.

Уж лучше она уничтожит его самого.

Уже подъезжая к зданию, в котором располагался офис «Всякой литературной всячины», Инна заметила, что что-то явно неладно. Перед особняком были припаркованы автомобили с мигалками, суетились люди.

Инна, уже не сомневаясь, что именно это значит, припарковавшись, вышла из салона и громко хлопнула дверью.

Что же, если Геныч хочет войну, то он ее получит.