Инна прошествовала к центральному входу, толкнула дверь — та легко открылась. Инна вступила в безлюдный холл, отметила, что до сих пор висят увядшие цветочные гирлянды.

Все, что осталось от празднования ее юбилея. Точнее, все, что осталось от ее совместной жизни с Генычем.

Тлен, прах да гниль.

— Я приехала! — крикнула Инна, доставая мобильный, на который ей за прошедшие часы множество раз звонил и писал Тимофей, но она упорно игнорировала.

Инна надеялась, что ей снова позвонит человек Геныча, но звонка с неопределенного номера не было.

Впрочем, она сделала то, что от нее требовалось.

— Я приехала! — повторила Инна громче, но только эхо было ей ответом. Создавалось впечатление, что гигантский особняк был абсолютно пуст.

Инне вдруг сделалось жутко — что здесь происходит? Ее не покидало ощущение того, что этот столь нелюбимый ей дворец служил декорацией для какой-то кошмарной пьесы.

В которой исполняла главную роль она сама.

Инна взялась за перила, желая подняться наверх, потому что понятия не имела, где ей искать Геныча или его эмиссаров, но ее внимание привлекли настежь раскрытые двери бального зала.

Инна от лестницы проследовала туда и, еще до того, как переступила порог, поняла, что на драгоценном паркете, прямо под огромной хрустальной люстрой, в самом центре бального зала лежит, распластав руки, человек.

Слыша свои собственные шаги, гулко разносившиеся по пустому бальному залу, Инна осторожно приблизилась к тому, кто лежал под хрустальной люстрой. Сначала она не поняла, что за темная тень была сбоку от этого недвижимого тела, а потом до нее вдруг дошло — это лужа крови.

Потому что человек, который распластался на полу, был мертв: ему выстрелом разворотило всю грудь.

Инна, замерев, взглянула в лицо мертвеца.

Это был ее муж Геннадий.

Не веря, что Геныч мертв, Инна присела около него. А что, если это розыгрыш? Манекен? Театральное представление?