Адвокат Догма, на мгновение замолчав и сглотнув, уставился на нее, а потом снова затараторил:

— Понимаю ваши материнские чувства, однако абсолютно не советую брать вину на себя, ведь если вы попадете в тюрьму, то вашего сына тоже отправят в детский дом, ведь вы его единственный родитель, и это значит…

Инна, бросив говорливого законника, направилась к выходу. На пороге ресторана она налетела на мужчину, пробормотала стандартные извинения — и увидела, что это Тимофей.

— Детка, я хочу тебе помочь. Думаю, что…

Закатив ему пощечину, Инна ответила:

— Думаю, что тебе надо держаться от меня подальше! Потому что в следующий раз я за себя не ручаюсь.

Она вышла на улицу — немилосердно пекло солнце, город изнемогал от тропического лета.

Инна вдруг поняла, что идти ей некуда.

У нее ведь больше нет дома.

Перед рестораном затормозил длинный черный лимузин, вышколенный шофер, выскочив из-за руля, предупредительно распахнул перед Инной дверцу.

— Прошу вас, Инна Евгеньевна.

Это что, какая-то ошибка? Судя по всему, нет, ведь к ней обратились по имени-отчеству.

— Детка! — даже не оборачиваясь, Инна поняла, что за ней по пятам идет Тимофей.

— Инна Евгеньевна! — донесся голос адвоката Догмы, с ним Инна тоже не хотела иметь ничего общего: он ведь ни секунды не сомневался в том, что убийца — Женечка.

Поэтому, не задавая лишних вопросов, Инна нырнула во чрево лимузина, дверь бесшумно закрылась за ней, и автомобиль плавно тронулся с места. Водитель был отделен от салона прозрачной, однако, судя по всему, звуконепроницаемой перегородкой.

В салоне сидела полноватая рыжая особа, облаченная в шелковый халат цвета морской волны. Особа, ничуть ее не стесняясь, кормила грудью младенчика, головка которого была увенчана разноцветной вязаной шапочкой с массой крошечных помпончиков.