Шарко вынул из кармана фотографию и молча протянул Ламбруазу. Никому не бывает приятно видеть снимки, сделанные на месте преступления. Лицо президента ассоциации стало страдальческим.

— Мальчонку нашли в замерзшем пруду, его утопили, — объяснил комиссар. — Сейчас этот маленький украинец, упакованный в черный мешок, гниет в ящике морга. И есть еще вот это. — Он показал Ламбруазу фотографии мальчика на операционном столе, мальчика с длинным швом на груди. Комиссар подумал, что заходит, наверное, слишком далеко, но решил, что это не важно, да и пути назад так и так уже нет.

Президент ассоциации испытал настоящий шок. Некоторое время он простоял молча и неподвижно, потом поднял взгляд на собеседников:

— Хорошо. Значит, вам нужны будут только паспорта и бронь в гостинице. Когда вы хотите лететь?

— Как можно скорее. Завтра.

Ламбруаз повернулся к столу, за которым сидел, когда заявились нежданные гости:

— Владимир, можешь подойти к нам?

Из-за стола встал невысокий, совершенно седой человек, тонкий, как соломинка, с совершенно гладким лицом — ни ресниц, ни бровей. Лицо — как будто его вылепили из воска. Сколько седовласому лет, понять было трудно, — может быть, тридцать или тридцать пять… Ламбруаз вернул Шарко фотографии и шепотом представил идущего к ним сотрудника:

— Владимир. Он украинец. Тоже дитя Чернобыля, но дитя, которому повезло выжить.

Шарко убрал фотографии, Владимир подошел к ним. Президент, снова обретший способность улыбаться, познакомил посетителей с переводчиком:

— Это Владимир Ермаков. Он будет вас сопровождать.

Ламбруаз вкратце объяснил молодому украинцу, в чем его задачи, тот, не задав ни единого вопроса, кивнул в знак согласия. Затем, все так же молча, поклонился полицейским и вернулся на место.

— Он знает местность как свои пять пальцев, — говорил Ламбруаз, провожая полицейских к выходу, — и он сумеет отвезти вас именно туда, куда вам надо.

— Спасибо! — от души поблагодарил Шарко.

— Не надо меня благодарить. Район Чернобыля — это ад на земле; для того чтобы поверить, надо увидеть все своими глазами. И хочу вас предупредить, что вы будете помнить это про́клятое место до последнего дня жизни.

58

58

Оказавшись на улице, Шарко сунул руки в карманы куртки и глубоко вздохнул. Как бы странно это ни выглядело, оттого, что они с Люси вот-вот покинут Париж, ему стало легче… или почти стало — несмотря на опасности, которым подвергнет их путешествие в одно из самых ужасных мест планеты.

— Все-таки надо, чтобы ты мне объяснил, объяснил все и подробно, — сказала Люси. — Кажется, теперь я уже совсем ничего не понимаю. Я растеряна, как никогда, Франк…