В глубине имелась дверь, закрытая на засов. Все сигнальные лампочки Белланже замигали.

Он отодвинул засов, потом как можно медленнее повернул дверную ручку.

В темноте терялись ступени бетонной лестницы. Подвал…

Стиснув зубы, сыщик нажал на выключатель. Раздался щелчок, который он постарался максимально заглушить ладонью. Прислушался, затаив дыхание, но не уловил никакой реакции на втором этаже. Стук сердца отдавался у него в висках.

Ступени манили спуститься. Он шагнул на них и после поворота оказался в большом бетонном помещении с очень низким потолком. Садовый инвентарь, груда сломанных или ненужных предметов. Были тут также дрова, дощатые ящики, растопка для камина. Ничего анормального. Белланже бросил взгляд на свой телефон. Он потерял сеть.

Вот дерьмо.

Он двинулся к проему без двери, ведущему во второе помещение.

И окаменел.

Прямо перед ним было что-то невообразимое.

В глубине помещения с бельевой веревки свисали целые полотнища человеческой кожи, растянутые с помощью бечевок и крючков. Содранные с рук, спины, бедер. Все это пахло кожей, больничными химикатами, дубленой плотью. Николя закрыл нос рукавом пиджака. Он заметил канистры с формалином, щипцы, скальпели, даже швейную машинку. Посреди всего этого царил металлический стол, похоже, кустарного изготовления, учитывая его грубые сварные швы, винты. На нем лежали куски кожи, нитки, инструменты для резки, иглы. Прадье как раз шил что-то, напоминавшее кожаную флягу. В банках вокруг были волосы, зубы, ногти.

Белланже продвигался среди этих человеческих останков, которые Прадье пускал в дело здесь, в своем собственном подвале. Дубил, обезвоживал, шил, использовал части трупов из лаборатории, чтобы изготавливать из них «объекты», которые затем, скорее всего, продавал на Запретном рынке. Такому извращенцу, наверное, было очень приятно платить за покупки, доставая деньги из бумажника из человеческой кожи, или угощать такого же психа из гнусной фляги, говоря ему: «Ты даже не представляешь, что сейчас поднес к своим губам».

Плоды Зла в чистом виде.

Николя решил удостовериться, что тут нет никаких следов его Камиль. Стал кружить по этому лесу человеческих кож, с трудом сдерживая тошноту. Когда он проходил, некоторые крючки или натянутые бечевки шевелились, розоватые пелены касались его, словно множество нежных и хрупких детских рук. Ему приходилось сдерживать себя, чтобы не закричать.

Убедившись, что никто здесь не заточен, Николя поспешно повернул назад.

Достигнув подножия лестницы, он сразу заметил прозрачную жидкость, струившуюся у его ног.