Мобильник завибрировал у него в руке: Барби, уже.

Наверняка с новостями о мадридском волчаре.

77

Квартал улицы Юшет напоминал плохой результат анализа на холестерин. Вены и артерии забиты жиром настолько, что толпящемуся простонародью с трудом удавалось проталкиваться. Растекающиеся переулки, где греческие рестораны и киоски с кебабом ютились чуть ли не дверь в дверь. Этому крошечному перенаселенному району удалось то, чего не смогли осуществить две тысячи лет истории: при помощи перегретого масла и комплексных обедов для туристов примирить греков и турок.

Корсо двигался быстрым шагом, лавируя между закутанными прохожими, уши ломило от игры якобы критских музыкантов (на самом деле все они были с севера Африки), которые наяривали сиртаки с привкусом кускуса. Он постоянно натыкался на вооруженных до зубов полицейских в черном и с собаками – борьба с терроризмом обязывает, – которые вносили легкую нотку паранойи в атмосферу этого и без того гнетущего квартала. Не говоря уж о рождественских украшениях, еще больше утяжелявших картину: светящиеся гирлянды, неоновые звезды, мерцание со всех сторон…

Против всех ожиданий Перес остановился не в дорогом парижском отеле, а в скромной трехзвездочной гостинице на бульваре Сен-Мишель: скромность и неприметность… Получив информацию, Корсо сразу же рванул туда и засел недалеко от отеля «Сен-Северен», рядом с одноименной церковью. Когда он разглядывал фасад, у него возникло ощущение, что он подстерегает хищника, пока тот зализывает раны в своем логове. Перес прятался: его по-прежнему мучила уязвленная гордость, кровоточащее унижение, которое никто и ничто – даже месть – не могли умерить.

Когда пробило девять, продрогший Корсо зашел в какую-то блинную, из крошечного зала которой открывался прекрасный вид на гостиницу. Чуть позже он получил последние новости от Барби: краткую сводку сведений, которые ей удалось собрать о вышеупомянутом Альфонсо Пересе. На самом деле ничего особенного, но достаточно, чтобы подтвердить его интуитивные подозрения.

Миллиардер имел весьма специфический профиль: в молодости он отмотал срок за насильственные действия и мошенничество, потом сумел сколотить состояние на переработке отходов. Другими словами, этот мадридский Фрэнк Нитти провел бо́льшую часть жизни носом в помойке и вольно дышал только рядом со своей коллекцией живописи.

У него было много жен, много детей, но жил он всегда один в каком-либо из своих многочисленных домов. Никто никогда не знал, где именно он сейчас находится, еще меньше было известно о том, где он прячет свои произведения искусства. Время от времени он ненадолго предоставлял одно из них какому-нибудь музею, как «Pinturas rojas» – фонду Чапи, но главную часть коллекции ревниво держал при себе.