– Что это? – заполошно и растерянно спрашивала Амина. – Я без очков. Не вижу.

– Мелочь, – ответила я.

– Что?

– Центы. Монетки.

– Откуда они?

– Не знаю. Откуда-то сверху.

Монеты теперь падали чаще – стучали мне по макушке, приставали к одежде и заполняли бетонный бокс уже не только своим звонким шумом, но и присущей монетам вонью.

Смесью ржавчины и крови.

Каменный пол был уже покрыт ковром из денег, а они валились все гуще, заполоняя воздух.

Амина что-то кричала, но я ее не слышала из-за оглушительного, растущего с каждой секундой шума.

– Что мне делать, Лютер? – вопила я, но он если и отвечал, то я его вряд ли слышала.

А слышала только усиливающийся шум дождя из одноцентовых монет.

– Манна небесная в виде денег, Джек, – проворковал мне на ухо Лютер.

И тут небеса разверзлись.

Монеты сыпанули так, что их массу я ощутила спиной, головой, плечами. Мои кеды скрылись среди них за полминуты, и я, оцепенев, стояла в них по щиколотку, а затем уже и по голень, толком не соображая, что происходит и что мне делать.

А затем я поняла. О господи.

Я присела, морщась от боли в своей подколенной жиле, и попыталась ладонью сгрести монеты с ядра, уже засыпанного ими на треть.

Непонятно, уловила ли суть происходящего Амина (а уж тем более то, к чему все клонится); из-за града медяков я все равно не могла бы ей ничего передать.

Всем весом я налегла на ядро и сумела его чуть-чуть приподнять, но как только отпустила, его опять присыпало. Я поднатужилась так, что затрещали позвонки – ни в какую. Бесполезно.

Взглядом я встретилась с Аминой и увидела, как ее глаза наливаются страхом. Она все поняла.